800 г. почти завершилось образование нового народа. Франки и галло-римляне стали одним целым: смешанные браки и постоянные контакты разрушили существовавшие между ними барьеры. Разумеется, на севере страны (особенно на северо-востоке) доля германского элемента была больше, чем на юге, и Южная Аквитания продолжала по преимуществу оставаться галло-римской. Но уже нигде не было специально и тщательно проведенной границы между двумя прежними народами. Разумеется, были крепостные крестьяне и знатные господа, но многие крепостные, несомненно, были потомками воинов Хлодвига, а многие господа хвалились своими галло-римскими предками. Так был создан французский народ – в основном кельтский по происхождению, но несущий на себе отпечаток имперского Рима в языке, законах и культуре, а позже получивший от тевтонских завоевателей сильную прививку северной стойкости и мужества. Так образовался народ, смешанный и в расовом, и в культурном отношении, а история учит нас, что обычно именно народы смешанного происхождения наследуют землю. Во Франции встретились кельтский блеск, итальянская хитрость и германская стойкость.
2. В эпоху Меровингов сформировалась та экономическая и политическая единица, которая была характерна для французского общества в течение всего Средневековья и позже почти до самого недавнего времени, – усадьба крупного землевладельца. В позднеримскую эпоху города приходили в упадок, а беднейшая часть населения имела склонность подпадать под власть тех, кто богат, и все больше становилось нормой положение, когда человек или владеет большим поместьем (которое называлось fundus), или зависит от такого владельца. Беднейшие жители такого поместья были в нем просто крепостными, хотя и не находились в полном рабстве. Им было позволено возделывать маленький участок земли и жить на нем, но они не имели права покинуть поместье без разрешения хозяина и подчинялись еще многим строгим ограничениям. В эпоху франков число таких больших поместий продолжало расти. Еще существовало небольшое число свободных крестьян, уважавших себя владельцев крошечных ферм, но оно постоянно сокращалось. Правительство было очень слабым, а времена отличались полнейшим беззаконием, и поэтому бедняк редко мог защитить свои права, если не «вручал себя» (то есть не отдавал себя в зависимость) какому-нибудь крупному землевладельцу, который мог обеспечить ему достойную защиту. Такими большими поместьями с крепостным населением могли владеть не только король, его любимые воины и потомки галло-римской знати. Часто владельцами таких земель были могущественные и богатые епископы и аббаты церкви. Они (помимо своих духовных дел) были в очень земном смысле слова хозяевами нескольких сотен или даже тысяч крестьян, которыми управляли через надсмотрщиков. Это был не феодализм в точном смысле слова, но большой шаг к тому феодализму, который вскоре должен был быстро распространиться по Западной Европе.
Когда Карл Великий был на вершине своего могущества (ок. 800 г.), территория современной
