ранним утром. Митрополит Фотий молебен отслужил, благословил:
– На суд ханский едете, в татары. С Богом!
И потянулся поезд, обоз и возки крытые, дружина княжеская, в сотню гридней конных. На рязанскую дорогу поезд взял, чтобы оттуда, землями княжества рязанского, Диким полем, степями татарскими добираться до ханского Сарай-города…
Ничего не бывает тайного, чтоб не стало явным. И недели не минуло, как в Звенигороде уже знали, московский князь Василий в Орду отъехал.
Сборы у князя Юрия Дмитриевича не столь долгие. Вскоре и его поезд потянулся в Орду.
Затихли к ночи княжеские хоромы, опустели. Гулко. Заскрипят ли половицы под ногой, застрекочет сверчок за печкой, по всему дворцу слышится.
С отъездом князя Василия не суетно во дворце. Не съезжаются по утрам бояре и не толпятся в дворцовых сенях. А на женской половине дворца редкий мужчина появляется.
Еще при великом князе молодом Василии звала на женскую половину дворца Софья Витовтовна боярина Всеволжского, чтоб совместно удумать, как честь Василия в Орде не ронить, от хана добро на великое княжение получить.
Ночь звонкая и тишина, только и слышно, как на кремлевских стенах время от времени раздадутся окрики дозорных:
– Моск-ва! Слу-шай!
И им откликнутся:
– Моск-ва!
Лежит вдовствующая великая княгиня на высоких пуховых перинах, но все ей не мило. С уходом из жизни мужа, великого князя Василия Дмитриевича, не завершил он начатое, Русь Московскую незавершенной оставил. Тверь в уделе, Рязань, да и в остальных княжествах неспокойно.
А ноне деверь, князь звенигородский и галичский Юрий Дмитриевич, пытается отнять стол великокняжеский у племянника своего, ее сына Василия.
С чем-то воротится Василий из Орды? Ужли отдаст хан ярлык на великое княжение московское Юрию?
Софья Витовтовна села, опустив ноги на медвежью полость, разбросанную по полу опочивальни. Посидев, прошлась к зарешеченному оконцу.
Темень. Небо в тучах, ни луны, ни звезд. Спит Китай-город, спит Белый и Земляной город. Спят слободы: кузнечная и гончарная, во мраке деревеньки подмосковные.
Постояла вдовствующая великая княгиня, сделалось зябко. Воротилась, легла на кровать.
И снова о девере, Юрии Дмитриевиче, подумала. Не доведи Бог ему на великое княжение усесться. Тогда он непременно сошлет ее с сыном в отдаленный городок.
И молится, чтоб Господь оглянулся на Василия и боярина Всеволжского, помог отстоять московское великое княжение…
Мысли, они как птица. Переносят ее в те дальние края, по которым ноне движется княжеский поезд. Он давно уже миновал земли княжества Рязанского. Проезжает степями, Диким полем.
Степь в эту пору осеннюю не та, что весной, в травах буйных, цветах веселых. Сегодня степь в прижухлых травах, редких цветах. По речкам и плесам сбиваются в стаи перелетные птицы. Ночами в небе курлычат
