станет пировать. Вот я и думаю, что ближе к свадьбе надо закупить побольше шёлка, а также других тканей, что подороже, ну и про пряности не забыть. Думаю, ближе к торжествам всё это подскочит в цене, а тут как раз я со своим товаром. Получу хорошие барыши. Только бы не прогадать! А ты про это никому не говори. Не станешь?
– Разумеется, не стану, – горячо заверил юноша своего собеседника, положа руку на сердце.
Урсу больше ни о чём не спрашивал.
– Господин, а дозволь спросить мне, – вдруг заговорил долговязый человек, стоявший у руля и, как оказалось, тоже хорошо знавший по-венгерски. Рулевому по должности положено находиться на корме, поэтому он стал невольным свидетелем беседы.
– Дозволь полюбопытствовать, – повторил долговязый, а Джулиано, глядя на него, подумал, что тот выглядит вполне живописно – вон как запрокинулся, обхватив обеими руками рулевой рычаг. Высокий рост делал линию изгиба спины и ног очень выразительной, и пусть этого казалось недостаточно, чтобы рулевой стал главным героем картины, но вместе с пейзажем за спиной он мог бы послужить фоном для некоей сценки из жизни корабельщиков.
– Это мой помощник Лаче, – представил его Урсу.
– Очень рад познакомиться, – кивнул Джулиано.
– Рад? – простодушно переспросил Лаче. – А чему радоваться? Мы – люди простые. С нами знакомство водить – невелика корысть.
– И всё же я рад, – ответил флорентиец, считавший, что любезность никогда не бывает лишней.
– Слышал, вы с учителем едете в Вышеград, – произнёс Лаче.
– Да.
– А останетесь надолго?
– Не знаю, – флорентиец задумался. – Зависит от того, как пойдут дела.
– А что за дела у вас там?
– Его Величество заказал нам портрет своего кузена, – непринуждённо ответил Джулиано.
– Кузена? – озадаченно переспросил Лаче. Наверное, он не очень понимал слово «кузен».
– Да, – всё так же непринуждённо отвечал Джулиано. – Этот кузен заточён в крепости в Вышеграде.
– Так вот, значит, как! – Лаче наконец понял, о ком речь, и необычайно оживился. – Значит, того самого рисовать будете?
– Да, – улыбнулся Джулиано, – а ты тоже наслышан об этом человеке?
– Кто же о нём не наслышан! – воскликнул Лаче. – Все наслышаны! Знаменитый человек! И государь был хороший.
Рулевой улыбнулся и посмотрел вдаль, мимо собеседника – может, выбирал, куда направить корабль, а может, вспомнил что-то очень давнее и приятное. Джулиано не знал, как истолковать этот взгляд, и почему Лаче отзывается об узнике благожелательно.
Наконец, флорентиец отважился переспросить:
– Хороший государь? Хороший? А мы говорим об одном и том же?
Лаче не ответил, а купец Урсу усмехнулся:
– В Вышеграде сидит только один кузен Его Величества. Других там нет.
Джулиано, по-прежнему ничего не понимавший, продолжал спрашивать:
– Вы
