я без конца могла слушать, он с легкостью выдумывал на ходу. До сих пор помню многие из них. Я так люблю его! Надо быстрей выздоравливать, чтобы он понял, что его беспокойство напрасно.
Аннет привезли назад в палату. Операция закончилась. Кажется, она еще не совсем отошла от наркоза, хотя видно, что уже испытывает боль и мучается. К сожалению, я никак не могу помочь ей, мне все еще нельзя подниматься, а если было бы и можно, то вряд ли бы получилось. Ей нужно сейчас уснуть и переспать свою боль.
Сегодня днем ко мне приходил врач, который поставил мне диагноз и оперировал меня. Доктор Цан. Не пойму, сколько ему лет. С виду не больше тридцати шести, но ведь это невозможно! В этом возрасте в Германии доктора еще не делают серьезных операций и не являются заведующими отделениями. Хотя может, это и не так. В любом случае он мне очень нравится. Этот человек умеет оставаться позитивно-беспристрастным в сложных ситуациях. Конечно, я не так много с ним общалась, но каждый раз, обсуждая разные страшилки, он не драматизировал. Напротив, своим тоном, манерой держаться он транслирует лишь одно: все будет хорошо в любом случае. И звучит это всегда без тени сомнений, словно иначе и быть не может. В этом мы очень похожи, и это мне тоже нравится.
Доктор сел на краешек моей кровати, затем подвинулся поближе и тихо, заговорщически сказал: «Ты сделала это! Молодчина! Будешь продолжать в том же духе, все будет отлично!» Для меня очень важны его слова, я верю ему! Еще он сказал, что в понедельник будут известны результаты анализов.
За окном дождь. Погода всегда реагирует на мое настроение, если я плачу, она тоже плачет вместе со мной… Сегодня ко мне придет Надин, потом еще одна приятельница. Так здорово, что мои близкие всегда стараются быть рядом, чтобы поддержать. Жаль, что у тебя все еще не было возможности ко мне приехать, спасибо за письма в мобильном, я читаю их каждый вечер… знаешь, вот лежу, а чувство какого-то безграничного счастья и радости так и переполняет меня! Снова чувствую усталость, не могу больше писать.
Аннет проснулась, теперь она полностью отошла от наркоза, и боль вернулась с большей силой. Не могу смотреть, как она корчится, несмотря на обезболивающее. Когда я вижу, как мучаются другие, сразу понимаю, насколько легче это дается мне. Не знаю почему, может, мне не так больно и не так страшно. А может, потому, что я хочу, чтобы так было, и именно так и получается. Завтра я жду своего главного и желанного посетителя! Тебя! Наконец-то ты немного разобрался с делами и можешь проведать «больную»!
Писать мне сложно. Подниматься нельзя, да и невозможно, но я стараюсь все же делать записи, пусть и по нескольку строк. Моя кровать завалена кучей «макулатуры» в виде исписанных листов, рядом – толстенный русско-немецкий словарь и конверт, в который я аккуратно отправляю листы, на которых больше не остается свободного места…
Когда я проснулась в привычном положении на спине, рука сама потянулась к тумбочке,
