[Теодориху]». Слово о полку Игореве, как мы видели, рисует готов врагами Русской земли, злорадствующими над ее несчастьями.
Ожесточенное противоборство готов и русов, глубоко врезавшееся в память обоих народов, позволяет объяснить, почему Игорь был казнен столь жестоким способом. Выше было показано, что обычай казни посредством разрывания тела на части имеет широкую географию распространения, не включающую, впрочем, область расселения восточных славян. Нет надобности приписывать его популярность влиянию какого-то одного народа. Для нашей темы достаточно того факта, что этот обычай отмечен на Балтике и в Северном Причерноморье, – стало быть, можно с уверенностью предполагать его присутствие в репрессивной практике готов, населявших оба эти региона. В самом деле, Иордан пишет, что в отместку за измену князя «росомонов» остроготский король Эрманарих велел разорвать на части его супругу Сунильду, привязав ее к хвостам диких коней. Логично думать, что «древляне»/тервинги использовали в подобных случаях согнутые деревья. Сравнив известие Иордана с сообщением Плутарха о казни при помощи согнутых деревьев Бесса, убившего Дария III, а также со средневековой практикой четвертования, мы вправе заключить, что расчленение тела было не только устрашающей, но и позорящей преступника расправой, которой наиболее часто подвергали разбойников и изменников.
Росомоны/русы, в решающий час предавшие готов, навсегда остались для них «вероломным племенем», заклятыми врагами, заслуживающими позорной смерти. Давний счет готов к князьям «от рода русского» предопределил «жалкую судьбу» князя Игоря, который к тому же запятнал себя откровенным разбоем. «Мужа твоего убихом, бяше бо муж твой аки волк восхищая и грабя», – без обиняков заявили «древлянские» послы Ольге. В казни Игоря историческое возмездие сочеталось с сиюминутным торжеством справедливости – благодатная тема для героической народной поэзии.
Образ князя Игоря в древнерусской литературе
Подробное изложение Повестью временных лет обстоятельств поражения князя Игоря под стенами Константинополя и его гибели в «Деревах» создало у историков впечатление, что Игорь представлен в летописи в образе «князя-неудачника»[194]. Однако, если этот образ и просматривается, то лишь в Ааврентьевском и Ипатьевском списках Повести временных лет, откуда по каким-то причинам оказались изъяты почти все триумфы Игоря, сохраненные Новгородской I летописью, – его победоносные походы на угличей и «древлян». Возможно, это обстоятельство объясняется влиянием византийской историографии, для которой действительно характерно принижение личности Игоря. Лев Диакон говорит о его «жалкой судьбе» и упоминает всего два эпизода Игоревой жизни: бегство «с десятком ладей» из-под Константинополя и катастрофу похода «на германцев», закончившегося гибелью князя.
Но восприятие образа Игоря древнерусскими людьми и древнерусским
Кажется, СМ. Соловьев первым заявил: «Рассмотрев занесенные в летопись предания об Игоре, мы видим, что преемник Олега представлен в них князем недеятельным, вождем неотважным»
