n>
Строки Веры Бартон наполнены музыкой – в них слышен то стук колес, то шпаги звон, то бормотание столичных улиц. Они рождают странные картины и яркие образы, которые надолго остаются с читателем: можно, не торопясь, рассматривать их, изучать. А порой возникает чувство, что автор не из наших дней, не из этого мира – «скиталец во времени», точнее не скажешь. Но стоит перевернуть страницу, и вот они – верные признаки ХХI века: ГЛОНАСС, девушки с бритыми висками, современные вокзалы, бомжи. Невольно задумываешься о том, как непросто сочетать в себе средневековую страстность, галантность века минувшего т мозаичность нашего времени – все то, что непременно откроется внимательному читателю в поэзии Вероники. По-доброму завидую всем, кому еще предстоит знакомство с лирикой Веры Бартон – это редкое и острое удовольствие.
Диана Машкова
писатель, журналист,
лит. обозреватель радио «Коммерсант FM»
Товарищ поэт
Товарищ поэт, нервно хмурящий брови,
Люто тоску выбивает твой голос.
И боль так надрывно звучит в твоем зове,
Будто взрывается вызревший колос.
Ты смотришь в толпу – и наивно, и гордо,
Внимают тебе, но с сомненьем в глазах.
А кто-то воскликнет: «Вот наглая морда!
Шесть слов срифмовал, и поэт? Ну и швах!»
И злость всколыхнется, кольнет в позвоночник.
Бесславен поэт, быть им – нет, не в чести!
Как прежде, в веках, должен он, беспорточник —
Искусство, как свет, в подворотни нести.
Но сила прибудет, была бы свобода,
И дух пробудится, срывая печать.
Ведь люди-поэты, такая порода —
О чувствах чужих громко вслух прокричать.
Скучаю по тебе
Скучаю по тебе, черт подери!
Так мало слов, когда довлеют чувства!
Мне в этом не помогут словари,
Комкаю лист бумаги зло, до хруста.
Швырну в огонь, пускай пылает страсть!
Быть может, пламя утолит свой голод.
О, мой Господь, как я хочу упасть,
В объятия его, забыв про холод!
Зажмурившись, шептать: «Мой Петроград,
Мой дом, моя свобода, мой пленитель,
Окликни, позови меня назад,
Моих сердечных тайн седой хранитель!
Твоих небес агатовая пыль,
По-итальянски беспокойный Невский…
Взлетела я, хотя была без крыл,
Вернулась вновь с осанкой королевской.
О мой… Как я скучаю по тебе!»
В то утро, я пришла, совсем не зная,
Что так легко поддамся ворожбе,
Став питерской – москвичка коренная.
Среднезимье
А птицы совсем сдурели,
Трелью звенят в минус двадцать!
Замерзшая, жду апреля.
Как тут зубами не клацать?
Мне музыка среднезимья
Сжимает тисками сердце.
Пар слов мешается с синью,
И греет лишь водка с перцем.
Шаги – по хрустящей корке,
Небесной пылью – снежинки.
На заднице – вниз с пригорка,
Сердце дрожит, как пружинка.
Глотаю холодный воздух,
Мороз обездвижил слезы.
И только в мыслях, как духи,
Резво танцуют стрекозы.
Столица
Шумит вокзал, мелькают лица,
Бубнит диспетчер – не понять,
Но величавая столица
Готова всех к себе принять,
Очаровать своим радушьем,
Прекрасной русскою тоской.
Ты, умилен, обезоружен,
Бредешь по утренней Тверской.
Здесь день суров, как муравейник,
И каждый – только за себя.
Вот бомж, как массовик-затейник,
Ждет мелочь, глазками сверля.
Спешат с авоськами старушки,
Тут каждый первый – «деловой»:
И дедка, что кричит: «Ватрушки!»,
И хмурый парень постовой.
Москва… Цветастая столица,
Смешенье стилей и культур.
Здесь
