с детишками, угнали; «отживших своё» стариков просто перебили. Не мучили, нет – просто уничтожили, словно крыс.
Почему? Как так? Ведь подобное могут сотворить только дерранцы, нелюдь, гады и негодяи! Мои сородичи-меодорцы, сражающиеся за свою родную землю, – никогда! Это наверняка дело рук какого-нибудь отбившегося полка наёмников, коих щедро набирали на службу в Деркооре…
Она старательно пыталась обмануть себя и почти преуспела – пока не натолкнулась на пропоротое вилами тело мёртвого пехотинца в цветах королевских рот Меодора. Его пришпилило к бревенчатой стене, да так, что босые ноги (на сапоги кто-то уже позарился) не касались земли.
– Нет-нет, – поспешно забормотала Алиедора, отворачиваясь и зажмуривая глаза. – Это не так. Это не они. Он, он… конечно же, он просто защищал серфов…
«А вилы?!» – ядовито осведомился внутренний голос.
– А вилы м-мог схватить любой наёмник… – слабо сопротивлялась она.
«Перестань, не дура, чай!» – прикрикнул всё тот же незримый собеседник.
Доньята кое-как выбралась из опустевшего селения. Кучку домишек на самом краю, за широкой, наполненной водою канавой, где плескались безразличные ко всему жирные нелетучие нырки, огонь пощадил. Огонь, но не люди – оконца выбиты, двери сорваны с петель, соломенные кровли размётаны. Здесь уже убивали просто так, для удовольствия, не в силах насытить жажду кровавой потехи: корова со вспоротым выменем, шея пробита копьями, изрубленный пёс, пригвождённый стрелами к брёвнам…
Алиедора забыла об осторожности, гайто шагал, предоставленный сам себе.
Она слышала, что на войне «случается всякое», как осторожно говаривали бывалые отцовы сподвижники; пока жила воспитанницей в Деркооре, сам сенор Деррано никогда не обсуждал в её присутствии подобное. В лучшем случае речь могла идти о бесчинствах каких-нибудь пьяных наёмников, никчёмного сброда, неизменно «приводимого к порядку и покорности» доблестными рыцарями замка Деркоор.
Конечно, в балладах враги не раз творили старательно описываемые менестрелями бесчинства. Но так то же были враги – зомби Некрополиса, северные варвары с той стороны моря Тысячи Бухт, из Моэ и Лимисба, порой – големы Навсиная, хотя Державу в Меодоре опасались трогать даже в уличных куплетах. Высокий Аркан отличался странной для столь могущественных магов чувствительностью к «поношениям в свой адрес».
«Нет, нет, – лихорадочно шептала Алиедора, – я ничего этого не видела. Совсем-совсем ничего. Мне всё почудилось. Это дурной сон. Сейчас я открою глаза и…»
Коротко всхрапнул жеребец, запнулся – доньята пришла в себя.
Скакун поднялся на небольшой лысый холм, куда вскарабкалась ведущая прочь из погибшего селения дорога – далеко впереди мелькали фигурки всадников, медленно тащились телеги. Алиедора настигла тылы меодорского войска.
Отчего-то сразу вспомнились плотно вцепившиеся в запястья чужие пальцы, потные и грязные.
Нет,
