что врет она все! – мстительно добавила из-за двери Панкратьева.
Шефер стал намазывать Люськину голову полученной смесью.
– Перекись? – принюхавшись спросила Люська.
Ей уже нравилось у Шефера и хотелось, чтобы он занимался ей подольше.
– Есть немного, – ответил он. – Только я вас попрошу, Людмила, никакой больше «Ириды». Категорически.
За дверью хихикнула Панкратьева.
Шефер замотал Люське голову и принялся мазать ей брови какой-то другой смесью.
– Я вам сейчас брови и глаза покрашу, запишу на бумажке, какая нужна краска. Когда к своей Евстратовой пойдете, скажете ей, чем вас красить.
– А голову?
– Голову только у меня.
– У вас дорого каждый месяц ходить.
– Красота требует жертв.
– Скупой платит дважды, – раздалось из-за двери.
После покраски Шефер начал Люську стричь, и она опять заволновалась. Казалось, что волос у нее на голове практически не осталось.
– Людмила, вы должны выбросить всю вашу косметику. Она вам совершенно не идет, – заявил Шефер, щелкая ножницами вокруг Люськиной головы.
– Как же это?
– А так. Вы женщина – лето.
Люська захихикала, а Панкратьева из-за двери радостно добавила:
– Ага! Только нос у нее синий.
– Правильно, красный нос только у снежной бабы, – заметил Шефер. – Вы, кстати, мамзель, хоть и не снежная баба, а женщина – зима.
– Да ну? – удивилась Люська. – Тогда почему у нее нос тоже синий? Или он с возрастом покраснеет?
– Насчет носа не знаю, а вот кожа у вашей подруги совсем другого оттенка, нежели у вас. Ей ни в коем случае нельзя использовать в косметике теплые цвета. Никаких кирпичных и морковных оттенков. Только бледно розовые, сиреневые, фиолетовые.
– Я это называю – покойницкие, – раздалось из-за двери. – Вы смотрели американский фильм «Зловещие мертвецы»? Там все покойнички явно такой косметикой намазаны. И губы у них синие.
– Ага, прям, как у тебя с твоей перламутровой помадой! – добавила Люська.
– Пусть будут покойницкие, – покладисто согласился Шефер. – А вот вам, Людмила, наоборот, необходимы цвета теплые, а вы волосы фиолетовой «Иридой» красили и тени себе сиреневые рисовали.
– Безобразие, – раздалось из-за двери. – Мы ее теперь кирпичиком перед выходом натирать будем.
– Кирпичиком не надо. Я вот сейчас примерно набросаю палитру, а вы потом уже переймете, – с этими словами Шефер открыл маленький плоский чемоданчик и у Люськи аж сперло дыханье. Чего там только не было! И тени, и пудра, и карандашики разные, и кисточки всевозможные, и куча еще всяческих прибамбасов, назначения которых Люська даже не могла себе представить. Вся эта роскошная красота еще и пахла при этом просто волшебно.
– Ух ты! Где взяли? – практично поинтересовалась она у Шефера, сразу прикидывая, сколько же вся эта красота может стоить.
– Чего
