и готовиться к новым самым невероятным сюрпризам.
Потянувшись, я выбрался из пуховика. Несмотря на сытный ужин, хотелось есть. Дни голодухи в яме сказывались: организм требовал восполнения сил. В избе было пусто. Позевывая, вышел на крыльцо. Перед крыльцом на траве, видимо, уже давно сидели в ожидании меня три вчерашних деда-убивца. Глаза их лихорадочно блестели, а руки тряслись.
– О великий! – тотчас начали они биться лбами о землю.
Терпеливо подождав, пока старички завершат весь ритуал, я подошел к ним.
– Хочу есть и пить! – сказал кратко.
Злость на моих вчерашних погубителей еще не прошла. Один из ползающих дедков метнулся куда-то, и спустя несколько минут предо мной уже был солидный кувшин с медовухой, каравай свежего, еще горячего хлеба и солидный кусок жареного мяса. Забрав все, я демонстративно хлопнул у них перед носом дверью и вернулся в избу. Сел за стол. Перекусил. Рукавом вытер губы. Что же мне делать теперь?
В это время в избу вполз на карачках мой друг «печеный» и запричитал быстрым полушепотом:
– О великий! Наш род принял тебя и теперь стал самым счастливым из всех родов! Этого прихода ждали еще наши деды и прадеды, но именно нам выпало счастье лицезреть чудо! Каждый твой взгляд и слово, каждый клочок твоей одежды – это величайшая радость для нас, ничтожных! Возжелай…
– Хватит, папаша! – прервал я жестом его бесконечное словоблудие. – Теперь вопросы буду задавать я.
– Как скажешь, великий! – смиренно вздохнул седобородый.
– Прежде всего, где я?
– В земле раксолонов!
– Кто такие раксолоны?
– Мы великое племя!
– Кто вами правит?
– Наши вожди!
– Что вы знаете обо мне?
– Ты Посланник!
– Почему вы так решили?
– У тебя его знак!
– Где?
– На груди!
Еще одна новость! Что у меня за знак на груди? Сразу же возникло непреодолимое желание глянуть на этот знак, но не делать же это перед седобородым!
– Хорошо! Пока говоришь верно! – кивнул я со всей возможной важностью.
Старик обрадованно ощерил беззубый рот, счастливый моей похвалой.
– Хочу видеть вашего самого главного вождя! – совсем обнаглел я. – Пусть явится ко мне сюда!
Но по тому, как мгновенно изменилось лицо деда, как в испуге вытянулся его подбородок, каким стало выражение его глаз, я понял, что переборщил и спорол явную чушь, но отступать было уже поздно. Блефовать так блефовать!
– Я Посланник! – выкрикнул я ему в лицо. – А потому желаю говорить лишь с тем, кто равен мне!
Старики, которые вслед за «печеным» по одному вползли в избу, сразу же задергались. Ага, теперь я точно знал, как себя вести с этими разбойниками!
– Мы
