таких, как у Джослинов. Глаза Линделл были испестрены оттенками коричневого и зеленого, нежными и похожими на глаза ребенка. Они не умели что-либо скрывать. Если она испытывала боль, в глазах это отражалось. Если она кого-то любила, глаза выдавали и это. Если она печалилась, глаза сверкали подступившими слезами. Перенесенная болезнь сделала бледным ее лицо. Но румянец, едва начавший возвращаться, теперь снова исчез. Филипп подошел к камину и уставился на огонь.
Глава 10
Первые броские газетные заголовки появились на следующий день. Газета «Дейли вайр» выплеснула их на половину первой страницы, несколько оттеснив сообщения о последней победе русских.
Под заголовком было изображение белого мраморного креста на церковном дворе в Холте. Ясно различима была надпись:
Газетный текст содержал интервью с миссис Ремидж, кухаркой и домоправительницей в Джослин-Холте.
Миссис Армитедж спустилась в кухню с газетой в руке.
– О, миссис Ремидж, как вы могли?
Миссис Ремидж разразилась слезами, которые состояли на три четверти из возбуждения и на одну – из раскаяния. Ее большое бледное лицо блестело, и голова тряслась, как бланманже.
– Он не говорил, что станет помещать это в газету. Слез с велосипеда у задней двери, когда девочки были в столовой, и спросил меня довольно культурно, не могу ли я проводить его на церковный двор. Я сказала, что он легко его найдет, если постарается, потому что церковный двор начинается за парком. Ну и показала ему колокольню со ступенек заднего крыльца, и любой бы так поступил, даже вы. Что ж, ведь вот она, во всей красе, никуда не денешься.
– Похоже, вы сказали ему гораздо больше этого, миссис Ремидж.
Миссис Ремидж вытащила носовой платок, больше походивший на небольшую простыню, и прижала к лицу.
– Он спросил меня, как ему найти могилу леди Джослин, и я сказала…
– Что вы сказали?
Миссис Ремидж шумно проглотила слезы.
– Я сказала: «Зачем нам думать о могилах или о чем-то подобном, когда ее светлость вернулась домой».
Миссис Армитедж покорно глядела на первую страницу «Вайр», потом стала зачитывать вслух:
– «Миссис Ремидж сказала мне, что ее словно громом поразило…» Жаль, что не по-настоящему! «Ох, я помню, как леди Джослин приехала сюда новобрачной… Такие красивые жемчуга – те самые, что нарисованы на картине, которая висела в Королевской академии. И в них же она сейчас вернулась домой, и в своей чудесной шубе»… Мисс Айви Фоссет, горничная из Джослин-Холта, сказала: «Конечно, я не знала, кто это, когда открывала дверь, но как только я на нее взглянула, то увидела, что она одета точно так же, как на картине в салоне…»
Миссис Ремидж продолжала давиться слезами и утирать лицо. Милли Армитедж как-то неожиданно расслабилась. Какой теперь толк, в самом деле? И она добродушно промолвила:
– Ох, да перестаньте плакать. Теперь уже какой толк? Не думаю, что вы могли противостоять
