К тому времени эксперимент прошли три коровы. Одна погибла, а две родили здоровых телят. Я так обрадовалась! Если родились телята, неужели я, человек, не рожу человека? И помчалась в институт Вишневского. Там работали очень хорошие врачи. Они поверили мне, когда я стала их убеждать, что лучше провести опыт на человеке – ведь коровы ничего не расскажут о том, что они чувствуют, когда им вшивают пластику. В 1966 году на человеке была впервые проделана такая операция. И этим человеком была я. Операция прошла замечательно. Я стала быстро поправляться, хорошеть, врачи ходили за мной и удивлялись.
Когда человек выздоравливает, его сознание меняется. И я тут же забыла о том, что хотела иметь ребенка. Я была на третьем курсе университета, на факультете журналистики, и решила: я должна окончить учебу, положить диплом в карман и тогда буду рожать. Я знала, что все будет хорошо, потому что все физиологические циклы проходили замечательно, так, как им положено. И, окончив университет, через 4 года, я решила зачать ребенка. И это чудо произошло! Родилась девочка, здоровая, красивая, на радость своим родителям, на радость врачам. Мы ликовали. Ликовала медицина. Вишневский ездил по всем странам, на все конгрессы, показывал фотографии малышки.
Самое страшное испытание
Но самое тяжелое испытание ждало меня впереди. Через 12 лет после операции наступила катастрофа. У меня снова обнаружили опухоль, почти на том же месте. Профессора А. Л. Вишневского в живых уже не было. Мне шел 47-й год. О втором ребенке думать было поздно. Я согласилась на новую операцию. Но на этот раз она закончилась почти трагично. После операции я не встала. Я начала катастрофически полнеть. На руках и ногах образовались тромбы, стали лопаться сосуды. Все это причиняло ужасную боль, я просто превратилась в сгусток боли. После четырех месяцев безуспешного лечения мне предложили перейти на инвалидность.
Врачи отдавали все свои знания, все свои умения, чтобы меня поднять. Ничего не получалось. И наконец одна из них призналась, что это заболевание сосудистое, тромбофлебит, и оно не лечится нигде в мире. Я перешла на инвалидность, потому что тромбы пошли по всему телу. Меня передали моим родителям, и я приковала всех к своей постели.
Так я осталась наедине со своей болезнью. Боль была нестерпимая и никакими лекарствами не снималась, сосуды на руках и ногах лопались, разливаясь под кожей синяками от малейшего прикосновения. Внутри, казалось, лежала бомба или мина, готовая взорваться. Больнее всего было видеть глаза близких, ухаживающих за мной, и слышать плач восьмилетней дочки: «Мама, мамочка! Вставай! Вставай же!» Что-то надо было предпринять, чтобы выбраться из этого положения. Как ни странно, но во мне жила вера, что в моем организме заложены скрытые силы, способные, вопреки знаниям врачей, победить мою болезнь и восстановить мое здоровье. И я начала собирать информацию, читать, думать, пробовать.
Я про себя решила: надо
