И вот теперь Пётр сдернулся в очередную самоволку пощелкать то, что осталось от города-музея. Если бы еще слепни так не досаждали…
А ведь была еще «нотная грамота» вторжений Запада – провокация с применением химического оружия армией Асада. Потом – «закрытое небо» и демократические «освободительные» бомбежки военных объектов и инфраструктуры. Все, как всегда. И тут Путин принял решение ввести российские войска. В смысле – авиацию. И шаблон резко сломался.
Одновременно с началом активной военной помощи ВКС России, сирийская армия начала наступательную операцию в районе Джобар, медленно, но упорно отодвигая линию фронта от Дамаска. Ни о каком прорыве боевиков в Дамаск из Джобара речи больше не было…
Краем глаза Пётр зафиксировал какое-то движение на периферии, повернулся, глянул в бинокль – и обалдел. С востока прямо на него перла нехилая орда боевиков, сколько точно – считать некогда. Та-а-к. Приплыл, турист?
Бежать глупо – пристрелят мгновенно. Не бежать еще глупее – поймают и будут «допрашивать». Результатов таких «допросов», когда от человека оставалось «нечто», Пётр уже насмотрелся вдосталь. И под местного не закосишь: не бывает арабов-блондинов с голубыми глазами и ростом метр восемьдесят. К тому – в русском обмундировании.
Застрелиться? Ну, это всегда успеется. Пётр лихорадочно осмотрел развалины на предмет какого-нибудь укрытия и обнаружил под мраморным основанием проем, в который вполне можно было протиснуться. Но как бы не факт, что через четверть часа такая же идея не придет в голову какому-нибудь из боевиков.
Значит, надо умирать, но – с умом и желательно геройски. Как погиб пару недель назад парнишка-офицер, который погиб «при выполнении специальной задачи по наведению ударов российских самолетов на цели террористов» в районе Пальмиры. Военнослужащий в течение недели «выявлял важнейшие объекты террористов, выдавал точные координаты для нанесения ударов российскими самолетами и… вызвал огонь на себя, после того, как был обнаружен и окружен».
Пётр специального задания не выполнял, то есть вообще мог схлопотать недельку гауптвахты за свою прогулку, но то, что минут через десять он будет окружен – к гадалке не ходи. Значит, нужно вызывать огонь на себя, точнее, на боевиков, а самому забиться в эту щель под развалинами. Бог не выдаст, свинья не съест. Да и перед уходом видел своими глазами, как два «грача» прогреваться готовились. Хорошо, хоть рацию прихватить догадался. Не Бог весть что, но добьет.
– Гнездо, толмачу. Гнездо, толмачу. Прием.
– Толмач, гнезду. Что у тебя? – голос начальника, явно снятого с медсестрички, ничего хорошего не предвещал.
– Песец на мягких лапах, причем толстый. До батальона духов при двух «коробочках», плюс тачанки.
– Уеживай оттуда, дебила кусок!
– Щаз. Поздняк метаться, они с охранением. Уже обошли, дернусь –
