меня извините, ради Бога, кто вы по специальности? – вкрадчиво спросил Орешкин.
– Культработник, – смутилась женщина.
– Вот видите. А теперь сами посудите, чьим замерам население поверит больше – замерам культработника с допотопным счётчиком Гейгера или замерам учёных-физиков, оснащенных современным оборудованием?
Постепенно накал в зале спал, и теперь уже многие нетерпеливо стучали по циферблату и призывали к соблюдению регламента. Заключительное слово взял председатель.
– У меня предложение: все вопросы и замечания по работе комиссий и Совета в целом направлять в письменном виде по мере их возникновения. Тогда мы сможем заранее подготовить развёрнутые ответы и необходимые доказательства. Наша с вами общая работа будет более конструктивной и лишённой ненужных эмоций.
Все члены Совета единодушно проголосовали «за». Слушания по проекту Меморандума перенесли на следующее заседание. Выполнив заключительные формальности, Общественный совет завершил свою работу. Всеобщее оживление поглотило недовольное ворчание отдельных заседателей.
В коридоре Орешкин догнал Климова, чтобы выразить тому солидарность в деле сохранения редкой породы оленей, но директор заповедника разговаривать не стал, лишь сухо извинился, сославшись на занятость. Но, несмотря на сухость Климова, на панику в глазах Тупикина и возмущение отдельных наблюдателей, заседание Совета Орешкин признал для себя удовлетворительным, о чём и доложил заказчику.
Глава 12. Полёт
Сколько раз Антон Рубин убеждал себя не обращать внимания на моральные издержки своей работы: в крупной корпорации они неизбежны. Когда речь шла о стратегических интересах, многомиллионных вложениях требовались железная хватка, хладнокровие и непреклонная жёсткость, как на войне. Да, игра. Да, выиграть во что бы то ни стало. Победить любой ценой и, став победителем, избежать суда. Ведь победителей не судят! Так рассуждал его тесть – президент компании Новиков. Так действовали все. Но призывы тестя проявить «здоровый цинизм» доходили до Рубина с большим трудом. За десять лет Антон так и не научился быть циником. Особенно когда в игру вовлекались посторонние, не имеющие отношения к бизнесу люди.
Установка «подержать взаперти до поры до времени, чтобы не мутил воду» в отношении атамана Черпака была исполнена без его, Рубина, участия. Новиков сообщил ему об этом постфактум, воздержавшись от деталей операции. Антону было известно лишь то, что поводом к применению жестких карательных мер послужило нападение казаков на лагерь геологов. Черпака арестовали. Орешкин обеспечил событию нужную информационную огласку. Но взаперти оказался сам Рубин. Он не мог отделаться от гадкого ощущения подельника. И вообще, вся его жизнь в последние годы всё больше напоминала ему бега. Не понимая толком, в чём его вина, он испытывал стойкое желание оправдаться перед самим собой. Всем остальным
