А почему?
– Да потому, что не хочу, чтоб вы, Гершон Моисеевич, снова плеваться начали, – недовольно заметил Алекс.
– Стало быть, причина есть, так? – старичок выжидающе посмотрел на собеседника.
– Так.
– А если есть причина, то у неё обязательно должно быть следствие, так?
– Ну, так.
– А это следствие само по себе является причиной чего-то ещё, ещё одного следствия, так?
– Ну, в принципе, да. К чему Вы клоните?
– А я к тому клоню, – Гершон Моисеевич наклонился вперёд, словно от этого его слова должны были стать более убедительными, – что если у каждого следствия есть своя причина, а у каждой причины – своё следствие, то среди всей этой обусловленности нет решительно никакого места для так называемых случайностей. А стало быть, вера в таковые есть не что иное, как ересь несусветная.
Алексу вдруг показалось, что сложившаяся ситуация невероятно нереальна: в одинокой библиотеке на холме, куда он взобрался по руслу высохшего ручья, дворф-еврей читает ему нравоучения о детерминированности всего сущего. Ситуация была до того абсурдной, что ему вдруг захотелось узнать, во что это может вылиться. Он поудобнее устроился в кресле и, закинув ногу на ногу, спросил:
– Хорошо, допустим, я согласен на счёт ереси. Но в таком случае, что было в самом начале? С чего всё началось?
Алекс захотел поставить самодовольного выскочку в неудобное положение, когда на любое его утверждение о первопричине, можно было бы использовать его же логику, заявив, что причина сама по себе неизбежно является и следствием чего-то. В таком случае Гершону Моисеевичу придётся либо признать, что он сам не знает, как эта взаимообусловленность устроена, либо согласиться, что существует что-то изначальное, что, являясь первопричиной, само причины не имеет. Проще говоря, Алекс решил загнать собеседника в угол, заставив отвечать на неразрешимый вопрос о яйце и курице.
Старичок откинулся на спинку кресла и сказал просто:
– Ни с чего. Не было никакого начала.
К такому ответу Алекс не был готов. Он растерянно потёр лоб и почему-то шепотом спросил:
– Как? А что было?
– Бесконечность. И не была, а есть. Есть бесконечная череда причин и следствий, которые упираются друг в друга и в себя самих. Это происходит всегда, вечно. А значит, никогда не начиналось, так как это «вечно» не имеет времени. Ведь отсчёт времени должен когда-то начинаться, а «всегда» было всегда. То есть, есть всегда. Можно даже сказать, что «всегда» есть никогда.
Алекс задумался на минуту, но потом его лицо прояснилось. Он взглянул на старичка, словно взвешивал все «за» и «против», а затем сказал:
– Но, если вы правы, выходит, что всё предопределено. Так?
Гершон Моисеевич кивнул.
– Тогда получается, что в этом мире нет свободы воли, а есть одна жёсткая необходимость. Так?
– Нет, не так.
– А как? Ведь в бесконечной череде причин и следствий для свободы
