сильней. Выхватив куклу из ручонок именинницы, она изо всех сил стукнула девочку ею по голове и, быстро развернувшись, побежала к скамейке, на которой её мама, как ни в чем не бывало, продолжала болтать с другой, такой же равнодушной теткой.
Все слышали удар, каждая из мам глянула на свое чадо, но, увидев, что никто не посягнул на его благополучие, продолжала заниматься тем, что делала до того. Надя вскочила, чуть не уронив компьютер на землю, и помчалась к дочери.
Любаша присела от боли, от обиды и от того, что слёзы брызнули из глаз, но не издала ни звука. На алебастровом лобике чуть выше виска у девочки наливалась синим большая шишка.
Надя взяла ребенка на руки и, прижав её к себе, гладила по голове, приговаривая:
– Любашенька, миленькая, больно? Дай я поцелую головку…
Она понесла девочку к стульчику, где лежал её компьютер, поставила на землю и присела перед ней.
– Знаешь, думаю, что тебе пора научиться давать сдачи таким, как эта девочка.
– Я не могу, – еле слышно ответил ребенок.
– Почему? Ты боишься?
– Нет.
– Тогда почему?
– Мама, если я ударю, то ей же будет больно… – её все ещё наполненные слезами глаза казались огромными на бледном личике.
– А тебе что, не больно? Тебе ведь тоже больно?
– Да… больно, – Любаша дотронулась ручкой до шишки размером с добрую сливу, налившуюся синим, как и настоящая слива, у виска, и переступила с ножки на ножку, – больно, – она посмотрела в глаза Наде, – я не хочу никому делать больно, – уже более твердо произнесла девочка, – я же – Любовь…
– Господи! Ну что же это за ребенок такой? – Надя покачала головой, она знала, что Люба изо всех сил сдерживает слёзы. У неё самой защемило в груди и заболело в висках.
– Нельзя себя в обиду давать, Любаша. Я вот… – она поперхнулась следующим словом, – ладно, подожди меня здесь.
– Оля, отдай куклу, – сказала Надя, протянув руку к девочке.
– Ма-а-ама, – захныкала та.
– Да пусть ребенок поиграет, тебе что, жалко? – брезгливо, не отрывая глаз от подруги, с которой мешает разговаривать эта назойливая «муха», проронила Олина мать. Подруга её тоже не смотрела на Надю.
– Жалко, – отрезала Надя.
Она потянулась рукой к кукле, но сволочной ребенок отбросил игрушку в противоположную сторону, в кусты, которые служили изгородью детской площадке.
– Больше так не делай, – строго произнесла Надя, опять покачала головой, вздохнула и отправилась подбирать предмет раздора, – никогда больше так не делай!
– А то что будет? – услышала она за спиной, но вступать в перепалку с этими двумя болтушками на глазах у всего двора желания не было. Перед её глазами пронеслось воспоминание из её детства, когда три сплетницы пытались её убедить, что её бросила мама. А бабушка за неё не заступилась. Глаза заволокло туманом.
