вам объяснить. Пожалуй, не стоит их ругать за сигареты. Не тот случай. Вы знаете, что многие из них кричат по ночам? А курильщик Антон, которому тринадцать, хоть он и самый высокий из прибывших сюда ребят, четыре дня сидел в подвале, боялся выбраться на улицу, потому что там стреляли и днем, и ночью. А в подвал они с мамой своей бежали из квартиры, думали пересидеть там в надежде, что стрельба будет недолгой, но мама Антона не спаслась. Ей досталась шальная пуля. Так она и лежала мертвая четыре дня на улице, в нескольких десятках метров от сына, который скрывался в подвале. Российские солдаты помогли потом Антону выбраться на улицу и там, когда он увидел труп своей матери, с ним случилась истерика, а потом… Ну, в общем, позже он попал сюда. И у многих детей, приехавших в «Дружный», похожие истории. Знаете, теперь как-то даже язык с трудом поворачивается называть этих девочек и мальчиков детьми. Ведь многим взрослым за всю свою жизнь не приходилось видеть ничего подобного тому, что познали дети Приднестровья.
Раиса Ивановна вдруг замолчала, но Игорю Владимировичу показалось, что она еще хочет что-то сказать. Поведение Андрея Андреевича задело ее за живое, но Милеева решила не предоставлять свободы чувствам, а не замолчи она тогда, возможно, вся сущность ее надорванной войной учительской души вырвалась бы наружу и что бы произошло тогда неизвестно. Не приходилось никогда раньше ни Кропивину, ни Кромбету сталкиваться с изъявлениями души человеческой, обожженной войной. Ведь о том, что пережил Антон, выслушав учительницу, мужчины узнали, а о том, что происходило в Приднестровье с самой Милеевой, они не ведали.
Видно было, что Раиса Ивановна с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться, хотя слезы уже выступили на глазах… Усилием воли она не позволила себе разрыдаться.
– А что это вы все вместе собрались здесь? – громко и, вроде бы, удивленно спросил директор, Павел Павлович, неизвестно откуда появившейся возле трех педагогов. Он, вообще, обладал уникальной способностью оказываться там, где его никак не ожидали увидеть. Шашлычник шашлычником, но служил он все-таки в КГБ, а советская спецслужба представляла собой серьезную организацию и работники ее проходили сложный и многоплановый отбор.
Но для Андрея Андреевича, казалось, появление родственника не воспринималось как неожиданность.
– Павел Павлович, я хочу вам кое-что сообщить и мне кажется, что есть смысл это сделать именно сейчас, – решительно обратился к руководителю «Дружного» старший воспитатель.
– Слушаю вас, – подчеркнуто-официальным тоном но, вместе с тем, почему-то улыбнувшись, дал слово Андрею Андреевичу директор.
– Дело в том, что мне необходимо срочно уехать на несколько дней в Киев, к другу, на свадьбу. Сегодня я звонил ему и меня неожиданно пригласили принять участие в этой праздничной церемонии. Недавно он жениться не собирался, но что же делать, если все получилось так внезапно. Речь идет о моем лучшем друге и ехать мне необходимо. Улыбка исчезла с лица Михайлюка и он, в какой-то степени, растерянно глядя на Кромбет, медленно произнес:
– Поехать…
