обнажая стройные фигурки.
Жар от ярко полыхнувшего костра сделался до такой степени невыносимым, что плотное кольцо дрогнуло и едва не распалось. Поддерживающие друг дружку под локотки, и лишь благодаря этому все еще остающиеся на ногах, девушки очнулись. Хохоча и повизгивая – в притворном испуге – они прянули от обжигающего пламени, в последний миг сумев сохранить целостность круга, ухватившись за руки. Но, теперь колдовской хоровод потерял кольчужную прочность, превращаясь в ажурное кружево, – сродни узору, украшающему подолы и вырезы праздничных сорочек.
Похоже, парни дожидались именно этого мига. Как хищный ястреб бросается на зазевавшегося в поле зайца, они дружно метнулись к ослабевшему хороводу, выхватывая из живого круга заветную добычу…
И подобно тому же зайчишке, который, заметив опасность, с писком валится на спину и начинает изо всех сил молотить воздух задними лапами, – утаскиваемые вглубь леса, девушки истошно визжали и усердно отбрыкивались. Но, по мере узнавания похитителей, заполошный ор стихал… В деревне, где всё и про всех ведомо каждому жителю, а личные симпатии складываются хоть и медленно, но – раз и навсегда, никто не посмеет похитить чужую невесту. За подобное безобразие наглеца и охальника всем миром отдубасят так, что мало не покажется. Хорошо, если не искалечат или совсем не прибьют, под горячую руку! А вот со своей милкой пошалить – лучше времени и не придумаешь… Спокон веков, в безумную ночь, накануне праздника Иоанна Купалы, от дурманящего запаха цветущего папоротника, даже у самой неуступчивой девицы выветриваются из головы отеческие запреты и матушкины напутствия…
И вскоре на речном берегу и, спускающейся к нему, опушке воцарилась былая тишина, изредка нарушаемая негромким потрескиванием, догорающего в огне, хвороста.
Схватив в охапку, пронзительно взвизгнувшую, Ребекку и нашептывая на ухо любимой ту милую и успокоительную бессмыслицу, которую обычно плетут парни, стараясь усыпить бдительность подружки, Тарас Куница бегом бросился к лесу. И поставил заветную добычу на землю, только укрывшись от чужих глаз под сенью дубравы. И, даже не переведя дыхания, жадно впился в покорно подставленные губы горячим поцелуем – пытаясь хоть на мгновение заглушить, разгорающийся в теле, любовный жар. И напрасно, – вдохнув чистое и сладкое дыхание любимой, он только еще больше раззадорился. Аж судорогой прохватило.
Узнав похитителя, Ребекка и не думала артачиться, а принялась отвечать на поцелуи и вольные нежности Тараса со страстью ничуть не меньшей. Миг или вечность они наслаждались желанной близостью, уже почти задыхаясь, но не в состоянии прервать сладкие лобзания.
Шатко, валко, но дело шло к свадьбе, и они могли позволить себе гораздо больше вольностей, нежели просто влюбленные. И все же, когда обжигающие ладони Тараса заскользили вверх по ее бедрам, увлекая за собой подол рубахи, Ребекка, в последние мгновение, вспомнила, что отец еще не дал согласия на брак.
Девушка ловко извернулась,
