грустную правду.
– У нее полная неподвижность ног. Старый доктор Фуллер говорит, что это паралич. Мне очень жаль, – наконец хрипло произнесла Аннабель.
– Парализована? – срывающимся голосом воскликнула Оливия. – Парализована? И ты мне только сейчас об этом говоришь? Почему ты не вызвала другого врача? Доктор Фуллер уже древний старик…
«Каким же чужим и далеким кажется ее голос!» – подумала Аннабель. Казалось, Оливия прибыла откуда-то из другого мира. Сто пятьдесят семь миль – не так уж много, но в глазах Аннабель это было так же далеко, как и Германия, где родилась их мать.
– Я хочу немедленно видеть ее, – требовательно заявила Оливия.
– Она лежит наверху, в своей комнате. Все в порядке, – заверила сестру Аннабель, изо всех сил пытаясь сдерживаться. – Через час будет готов обед. Вы пообедаете с нами? – Этот вопрос был адресован мистеру Харперу, и тот согласно кивнул.
Бросив в сторону Аннабель уничижительный взгляд, Оливия промчалась мимо сестры. Ее изысканное платье из тафты шуршало в такт ее шагам, тоже словно бы упрекая хозяйку дома. На миг она остановилась в дверном проеме и велела Дункану следовать за ней.
Молодой человек в свойственной ему манере спокойно ответил матери, что сейчас ее догонит.
Аннабель сделала вид, будто ей срочно нужно на кухню, и это отчасти было правдой. Она просто хотела побыть одна, потому что понимала: долго сохранять спокойствие ей не удастся. Даже если она постарается не обращать внимания на каждое слово Оливии, обвинения сестры все равно нанесут ей болезненный удар.
Едва за ней закрылась дверь кухни, как тело женщины начало сотрясаться от рыданий. В дверь постучали, и в кухню, не дожидаясь ответа, осторожно вошел Дункан. Аннабель на миг подняла глаза и даже не стала пытаться скрыть слезы. Перед ним она не стыдилась своего горя.
Дункан крепко обнял ее, пытаясь утешить.
– Пожалуйста, тетя Аннабель, не плачь. Только не из-за нее! Пожалуйста! Сейчас она просто невыносима. Со всеми! В последнее время ее мучают ужасные головные боли. Это, конечно, ее не оправдывает, но поверь мне, на самом деле она не хотела тебя обижать!
– Ты прав, мой мальчик, этого она не хотела, – повторила Аннабель, прекрасно зная, что все не так. Зачем говорить мальчику о том, что ей еще в детстве пришлось научиться не отчаиваться из-за придирчивых замечаний сестры и смиряться с тем, что и мать, которая всегда баловала Оливию, и остальные люди откровенно предпочитают ее общество?
Роторуа, январь 1878
Длинный деревянный дом у озера Роторуа был в этот день полностью украшен гирляндами, но Марианна Брэдли по-прежнему была недовольна. Она снова заставила своего мужа Уильяма лезть на стремянку, чтобы развесить еще какие-то украшения. Уильям сделал то, что хотела жена. В принципе, он возражал ей только в том случае, когда она бывала совсем несправедлива по отношению к их старшей дочери. Тогда
