она вытащила шпильки и распустила волосы.
Надо сказать, что у четы Джеймс Диллингем Юнг были два сокровища, всегда составлявших предмет их гордости. Первым были золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду, другим – волосы Деллы. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, вымыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы – специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряды и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо, каждый раз доставал бы часы из кармана – специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти.
И вот прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но сейчас она, нервничая и торопясь, сразу же принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер.
Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову – и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу.
Вывеска, у которой она остановилась, гласила: «M-me Sophronie. Всевозможные изделия из волос». Делла взлетела на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух.
– Не купите ли вы мои волосы? – спросила она у мадам.
– Я покупаю волосы, – ответила мадам. – Снимите шляпу, надо посмотреть товар.
Снова заструился каштановый водопад.
– Двадцать долларов, – сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу.
– Давайте скорее, – сказала Делла.
Следующие два часа пролетели на розовых крыльях – прошу прощения за избитую метафору. Делла рыскала по магазинам в поисках подарка для Джима.
Наконец она нашла. Без сомнения, это было создано для Джима, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном. Прекрасная платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая своими истинными качествами, а не показным блеском, – такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму. Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство – эти качества отличали их обоих. Двадцать один доллар пришлось уплатить в кассу, и Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кармане. При такой цепочке Джиму в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, но смотрел он на них часто украдкой, ведь они висели на постыдном кожаном ремешке.
Дома оживление Деллы улеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась
