не входили во Внутреннее Святилище, всю жизнь довольствуясь понятными и простыми радостями, которые богиня даровала всем.
Для Внутреннего Покоя не хватало одной лишь чистой преданности и безоглядной веры – он требовал мудрости, смелости и твердой решимости не поддаваться иллюзиям.
Но для особо ревностных или отчаявшихся тайное сердце храма открывало путь к их настоящим желаниям.
Билкис прошла этим тяжелым путем истины лишь дважды за всю жизнь. В первый раз – когда ей на голову возложили корону Рассветного царства и вручили жезл с наконечником в виде когтистой лапы. Девушка по имени Билкис тогда стала царицей Южных земель. В тот день она боялась собственной слабости и осмелилась пройти во Внутреннее Святилище, чтобы испытать себя.
Во второй раз она приходила туда в день смерти своей дочери, ища покоя и смирения, чтобы склониться перед хитросплетениями судьбы. Тогда ей это не удалось. Горечь и страх терзали Билкис, пока ее не поглотила тьма. Еще неделю она не вставала с кровати, понемногу собирая осколки своей души. После того страшного дня она не осмеливалась входить даже во внешние покои храма.
«Но сегодня мне придется. – Билкис простерла руки перед собой. Они не дрожали. – Я спокойна». Она поднялась и медленно повернулась к прислужницам:
– Хороша ли я?
Она спросила не из любопытства – следовало, чтобы сегодня убор и наряд выглядели безупречно.
– Ты – сама богиня во плоти, – ответила Ирция.
– Еще нет, – произнесла Билкис и посмотрела на Хуррами.
Та внимательно изучала госпожу.
– Да, – Хуррами опустилась на колени и провела рукой по складкам подола, – да, ты прекрасна, госпожа моя.
– Хорошо. Остается покрывало.
Ирция и Хуррами достали из позолоченной шкатулки переливающееся облако ткани, встряхнули его и накинули на голову Билкис. Сквозь сияние священного покрывала мир казался тенью. Покрывало богини было соткано из шелка, легкого и прозрачного, словно солнечный свет. Золотые нити ярко вспыхнули, когда оно легло на голову Билкис, ниспадая с диадемы и окутывая все тело до пят.
Служанки осторожно поправили покрывало. Приведя все в порядок, Хуррами кивнула:
– Ты готова, госпожа моя. – Немного поколебавшись, она тихо добавила: – Удачи, Билкис.
Вопреки увещеваниям придворной распорядительницы, прислужниц и телохранителей, Билкис вышла на улицы Мариба одна. По столь важному поводу не подобало устраивать пышную царскую процессию. «Сейчас я лишь прихожанка, а не правительница. Я не уступлю соблазнам тщеславия и показной роскоши».
Кроме того, мудрость подсказывала ей, что образ закутанной в покрывало царицы, одиноко идущей к великому храму просить милости Аллат, сохранится в памяти горожан дольше, чем процессия, какой бы она ни была пышной.
Имелись и другие причины проявить столь скромную
