и неповторимым! А когда он прислал мне весточку о своем скором приезде, я готова была встретить его во всеоружии. Он только приблизился к лестнице, весь мокрый и потный после долгой езды верхом, а я уже ждала его наверху, украсив волосы драгоценными гроздями винограда и надев новое платье из нежно-зеленого шелка и расшитые серебряными виноградными лозами с зелеными и золотыми ягодами верхние юбки и подрукавники цвета молодого вина. Не произнеся ни слова – да в этом и не было никакой нужды, – Роберт подхватил меня на руки и унес в нашу опочивальню, прямо в постель. Из комнаты мы не выходили до восхода следующего дня.
На следующий вечер он засиделся допоздна у огня, и когда я пришла к нему в легкой газовой ночной рубашке, с распущенными волосами, и положила голову ему на колени, он остался недвижим, продолжая задумчиво смотреть на пламя, как будто мыслями был далеко, очень далеко отсюда. Кого же он видел в танцующих огненных язычках? Быть может, Елизавету с волосами, подобными пламени? Неужели эти извивающиеся, потрескивающие огненные создания напоминали ему о ней, сияющей, как костер, взмывающий к небу? Видел ли он в нашем камине ее – в оранжево-желтом наряде, с пылающими волосами, развевающимися в неистовом танце? Уверена, так и было, но я прикусила язык и ничего не стала ему говорить. Я не хотела рушить этот редкий момент покоя и мира и омрачать его ссорой. Я хотела, чтобы он целовал меня и ласкал, а не повышал на меня голос, выкрикивая нечто нелицеприятное. Поэтому я уселась рядом с ним и положила голову ему на колени, но когда рука его бездумно потянулась погладить мои волосы, мне вдруг подумалось: а что, если вместо золота урожая он видит сейчас перед собой ее пламенные волосы? Были ли они близки? Вдруг всю ту радость, что мы испытываем, занимаясь любовью, он делит и с ней? Была ли я хоть чуточку особенной, осталось ли в нашей с ним супружеской жизни хоть что-то, чего нет у прочих? Или же теперь я делю с Елизаветой абсолютно все, вернее, лишь подбираю объедки с ее роскошного стола? На все эти вопросы у меня не нашлось ответов, да я и не была уверена, что так уж сильно хочу их знать. Мне даже не было известно, что причинит мне большую боль – знание всей правды или же неведение, разрывавшее мой разум на части, словно лютующий голодный лев, которого мне иногда удавалось усмирить ударом хлыста, а иногда – нет. В любом случае эти вопросы не давали мне покоя, тихонько порыкивая мне на ухо или оглушая меня громким ревом. Они требовали ответов, мое любопытство хотело насытиться хоть на краткий миг.
Когда Кастард родила первых своих котят, хоть я и удивлялась и радовалась, затаив дыхание, узрев чудо рождения мяукающих и дрожащих малышей, крошечных настолько, что они с легкостью помещались у меня на ладони, я почувствовала укол зависти. Я всем сердцем хотела стать матерью. Но как же я могла воплотить свою мечту в жизнь, если муж почти все время находился далеко от меня и приезжал домой крайне редко? Каждый раз у него находились новые отговорки, из-за чего он никак не может послать за мной и забрать меня во дворец.
