успеешь, пойдешь туда со мной? – нетерпеливо спросил он.
Я остановилась и с трудом произнесла:
– Я не могу.
– Ох. Прости. Это… слишком рано? – тихо спросил он, поворачиваясь ко мне лицом.
Рано? А как узнать, когда не рано? Что я знала точно, так это то, что это неправильно. Не с ним и не сейчас.
Адам выглядел не менее растерянным, чем я.
– Думаешь, я слишком молод для тебя?
– Нет… да, – я сжала руки в кулаки, желая провалиться под землю, – прости.
– Я просто подумал…
– Пожалуйста! Я просто не готова ко всему этому, – оборвала я, теряя терпение и не понимая, почему мне нужно оправдываться, – извини, мне нужно идти.
Я резко развернулась и направилась к городу, стараясь увеличить дистанцию между нами как можно быстрее.
Я спешила домой, мои щеки горели. Я никогда не выказывала никакого интереса к нему, почему он решил, что я хочу идти с ним на свидание?
Наконец войдя к себе, я подумала: а что сказал бы Лукас об этом случае? Я представляла, как он сказал бы: «Я польщен тем, что другие парни оценивают по достоинству, насколько моя девушка прекрасна». Но я не была польщена, я не чувствовала ничего, кроме неловкости и раздражения. Пытаясь отогнать эти ощущения, я поднялась наверх, чтобы принять душ и собраться.
Когда спустя час Джо и Джон приехали на арендованном фургоне, переживания о ярмарке вытеснили мысли об Адаме. Я надела балетки, джинсы, рубашку и повязала на шею украшенный бабочками шарф, который Лукас купил мне пару лет назад, – мой любимый аксессуар. Я надеялась, что он принесет мне удачу.
– Да не переживай ты так, – отозвался Джо, погружая картину в фургон, – один покупатель у тебя точно есть, помни это.
– Они же прекрасны, – заверил меня Джон, глядя на полотно у двери. Я глубоко вдохнула и вышла из дома, который теперь, когда работы вынесли, выглядел пустым.
Голубое небо было спокойно и наполнено солнечным светом, а пустырь был похож на пчелиный улей, когда мы проезжали мимо к моей палатке. Эмма уже ждала нас, пока мы выгружали картины из фургона на стенды, она приготовила по пластиковой чашке кофе для каждого.
– Как ты дошла сюда по траве в такой обуви? – спросила я, указывая на ее десятисантиметровые каблуки.
– Я не раскрываю своих секретов, – ответила она.
– Я привез ее, – подсказал Джон, заработав уничтожающий взгляд. Я рассмеялась от радости, что они здесь, со мной, и не позволяют мне паниковать.
Я расставила картины в порядке, в котором они были написаны. В углу каждой была моя маленькая подпись и небольшой ценник на раме. Я так и не заставила себя поднять цены, хотя Эмма настаивала. Я никогда не занималась живописью ради денег, и в этом смысле ничего не изменилось.
– Ну, что думаете? – с этим вопросом я присоединилась к троице у входа в палатку.
– Выглядят
