пропьет то немногое, что ему посчастливится заработать. Может быть, он даже выклянчит что-нибудь у одной из них.
«Дома у нас дела шли лучше, – подумала Анна. – Денег много не водилось, но мы и не нищенствовали. У нас был чистый маленький дом и работа. Мы знали, что в нашей жизни ничего не изменится ни к лучшему, ни к худшему. Здесь я ни в чем не уверена. Я не знаю, что мне делать, когда воздух так угнетающе жарок, что едва можно дышать. Я не знаю, кто мне будет помогать, если у меня родится ребенок. Я не знаю местного языка. Я даже не понимаю, что мне кричат на улице и почему смеются».
Она вспомнила тот день, когда отец пришел домой и предложил им уехать из страны. Это был теплый и многообещающий день, как нельзя лучше подходящий для того, чтобы строить грандиозные планы. Несколько недель спустя они встретились с одним из агентов эмиграционной службы. Через три месяца отец уже почти решился ехать и вскоре убедил Калеба. А это оказался карточный домик, разрисованный всеми цветами радуги. И как же быстро он разрушился!
– Пойми же, Анна, – сказал ей однажды Калеб, когда они лежали рядом после воскресной церковной службы. – Это шанс заполучить участок земли или построить собственную мастерскую. Им нужны столяры, плотники и подсобные рабочие. Йост рассказал мне, а ему написал об этом зять. Там нет несметных богатств, но есть хорошая земля, которую может купить любой честный человек, заработав деньги своими руками. Может быть, однажды у нас даже появится собственное подворье. Помнишь, люди уезжали еще десять лет назад… в Санта-Фе. Может, мы тоже найдем себе землю в Санта-Фе. Свою собственную землю, представляешь? Да, нам придется тяжело работать, но там, Анна, человек всего может достичь собственным трудом. Здесь я никто и останусь никем.
Его руки описали большую дугу. Анна знала, что Калеб думает о маленьком участке земли, который ему придется делить со своим братом после смерти родителей. Слишком много смерти, слишком мало жизни. Это было их последнее лето в Германии.
Но обещания не сбылись. Почти всю хорошую землю либо уже раздали, либо ее практически невозможно было получить. Что делать с участком где-нибудь в глуши, куда не ведет ни одна дорога, а выбраться оттуда вообще невозможно? С ними случилось нечто подобное. К тому же им нужны были деньги, а их после путешествия и первых неудачных месяцев в чужом мире осталось мало. Может, они были слишком неумелыми, ведь другим людям удалось построить свое счастье?
Анна нагнулась и еще энергичнее стала тереть стол – вымещала на нем злость, разочарование и отчаяние.
За день до этого, когда она чистила щеткой Диабло, в конюшне объявился двадцатилетний сын Брейфогеля, Йорис. О нем Анна до сих пор только слышала, но никогда не видела.
Молодой парень был вылитый Штефан Брейфогель, впрочем, черты его лица были мягче, чем у отца, а волосы были каштановые. Как говорили, этим он был похож на свою мать, Кандиду Брейфогель, наполовину испанку, которая, по слухам, видела в каждой женщине рядом с сыном опасность. Анна продолжала работать, не спуская глаз с Йориса. Парень, ухмыляясь,
