и одаренной дочерью, а Хелена в это время оставалась в тени.
Родителей никто никогда не поздравлял с тем, что у них есть Хелена.
Красота ее не бросается в глаза, хотя девушка очень привлекательна. Прямые каштановые волосы Хелены Грабовски распадаются на пряди, если их не мыть каждый день, лицо у нее симметричное, большие, довольно печальные, широко посаженные глаза синевато-фарфорового цвета. Зато, в отличие от младшей сестры, которая на всех производила впечатление, Хелена была смелой и находчивой.
После смерти матери она бросила все силы на то, чтобы сдержать обещание. Урывая еще больше от своего невероятно скудного пайка, девушка тяжело работала, стараясь прокормить сестру. Если бы их не освободили, Хелена тоже наверняка погибла бы. Персия стала для них спасением. Люцина по-прежнему с восторгом говорила о пересыльном лагере, расположенном на пляже в Пехлеви. Наконец-то еды было вдоволь, дети играли в теплом песке и могли поплавать в Каспийском море.
Воспоминания же Хелены были не такими безмятежными. Она горевала о последних вещах их родителей, сожженных на пляже во время карантинных мероприятий. Там были фотографии, письма – безвозвратно утраченные воспоминания. Хелена, всхлипывая, наблюдала, как ветер разносит по пляжу пепел. Люцине Персия, наверное, казалась раем. Для Хелены же эта страна была продолжением кошмара, который начался с момента их изгнания из Львова.
Вот и сейчас Хелена толкала перед собой тачку, напрягая все силы. Девушка и теперь была все еще слишком худой, слабой и пыталась не думать о будущем. О том, что, наверное, война скоро закончится. Вероятно, тогда они смогут вернуться в Польшу и вести прежнюю жизнь.
Перед бараком, в основном терпеливо и безучастно, стояли в ожидании еды жители. Взрослые беженцы выглядели изможденными и старыми, хотя большинство из них было среднего возраста. Кто попал в Сибирь немолодым, кто не имел семьи, тот не пережил заключение. Много народу по приезде в Персию заболело, еще тысячи умерли в госпиталях Пехлеви и Тегерана, как ни старались сохранить им жизнь персидские, индийские и английские врачи. Хелена говорила себе, что должна благодарить небо за спасение свое и сестры, но ей не хватало подобающего смирения. Девушка не могла поверить в то, что Бог действительно к ним милостив. В конце концов, почему он допустил их депортацию?
Адам начал раздавать еду, а Хелена старалась ободрить добрым словом каждого, кому насыпáла в тарелку или алюминиевую миску макароны с тушенкой. В самом конце очереди стояла и Люцина. Она улыбнулась старшей сестре неотразимой улыбкой, подставляя миску.
– Это та-а-ак мило, что ты меня выручила!
У Люцины был высокий нежный голос. Хелена скривилась.
– Я сделала это не ради тебя, а для людей, которым пришлось сидеть без обеда! – с упреком ответила она. – Где ты была, Люцина? Неужели у врача? Все это вранье и отлынивание… Вскоре мое терпение
