Баба-джан целыми днями лежал в постели, потягивая травяной отвар, который должен был прогнать болезнь. Я слушала, как тяжело он дышит, и смотрела на его верхнюю губу, покрытую капельками пота.
Падар-джан вызвал врача, тот сделал дедушке укол и оставил две бутылочки с таблетками. Я подносила к дедушкиным губам чашку с водой, чтобы легче было глотать таблетки, походившие на кусочки мела.
Почти каждый день я ходила его навещать, надеясь увидеть признаки улучшения. Но его лицо становилось все бледнее и бледнее, несмотря даже на красные пятна лихорадочного румянца. Придя в четвертый раз, я приготовила ему суп и заварила сладкий чай. Он сделал всего несколько глотков и попросил оставить его в покое.
Мы снова вызвали доктора. Баба-джан казался маленьким и худым в своей постели. Я так хотела, чтобы он поднялся, взял свою трость и дошел до кухни! Мы с отцом почти постоянно были рядом, но не говорили о том, каким слабым выглядит баба-джан. Падар-джан вообще говорил мало, но он и раньше почти все время молчал, словно боясь звука собственного голоса.
– Ферейба-джан, – позвал дедушка.
– Что, баба-джан?
– Внученька, милая, ты ведь школу вот-вот окончишь?
– Да, баба-джан, в этом году.
– Хорошо. Это хорошо. И что ты будешь делать потом?
– Пока не знаю, баба-джан. Думала поступать в университет, но…
Он лежал, закрыв глаза. Мне показалось, что он заснул, и я замолчала.
– Почему нет? – Дедушка и не думал спать.
Мне нечего было ответить. Я пожала плечами и вытерла ему лоб прохладным кусочком полотна.
– Ферейба, ты ведь видела, как твой отец работает в саду? Там расцвел его талант. Я научил его тому, что умел сам. Он тогда был ребенком. Но, став юношей, он смог научить меня большему. У него прекрасно получается прививать и растить деревья.
Баба-джан говорил правду. Однажды зимой я видела, как отец тщательно выбирает и отделяет черенок от яблоневого дерева. Я пошла за ним на край сада, где он выбрал крепкую яблоню, приносившую ярко-красные плоды. Напевая и поглаживая ствол, он обошел кругом, выбирая лучшее место, чтобы приживить черенок. Точными движениями, словно хирург на операции, он под углом надрезал ствол и вставил заостренный кончик черенка в надрез, соединив обнаженную древесину двух культур. Привязывая черенок к стволу длинными полосками полотна, отец продолжал напевать. Он прикрыл бумажным пакетом верхушку черенка с тремя почками, защищая их. К весне из веточки, которая иначе бы неминуемо иссохла, получился новый сорт яблок. Две живые и полные сил культуры дали невиданный в нашем саду фрукт – папино творение.
– Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь унаследовал талант твоего отца, но, похоже, никому он не передался. Так что все в твоих руках, Ферейба-джан, – покачал головой дедушка.
Я хотела возразить, что есть еще Кокогуль, которая считает иначе, но он продолжал:
– Даже твой брат нашел свой путь, ни перед кем не склоняясь. Не знаю, чья в том вина. У него
