Выглядел он так, словно и сам хотел спрятаться.
Я колебалась. Мне хотелось вернуться в дом со своей корзиной мокрого белья. И в то же время от выражения его лица ко мне возвращались силы. От стыда он отвел глаза в сторону и ссутулился, словно стараясь уменьшиться.
– Салам, – громко и отчетливо произнесла я, сама удивившись тому, как уверенно прозвучал мой голос.
Хамид вздрогнул.
Я прошла мимо него, отсчитывая каждый шаг между нами, не упуская ни единого вздоха. Я направилась за угол дома – здесь он все еще мог меня видеть – и принялась развешивать белье. С каждой вещи я стряхивала капли воды, прежде чем повесить ее на веревку. На таком холоде белье сохло долго.
Уголком глаза я видела, как Хамид мнется на месте.
Мне хотелось его возненавидеть.
Я стояла спиной к нему.
– Ферейба… – Его голос был едва слышен.
Я закрыла глаза. Две капли воды с мокрой отцовской рубашки упали мне на пальцы ног.
– Все решала семья. Я ничего не мог сделать.
Я слушала.
– А сейчас я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ради наших семей я хочу, чтобы мы оставили это позади.
Он говорил снисходительно. Мой стыд переплавился в гнев.
– Что мы должны оставить позади? – огрызнулась я.
– Зачем ты так? Понимаешь, я ведь не хотел создавать тебе проблемы.
– Я ничего о тебе не знаю. А Наджиба знает еще меньше.
Он тяжело дышал, сдерживая злость. Я обернулась и увидела его прищуренные глаза.
– Если ты что-нибудь расскажешь, это выставит тебя в очень невыгодном свете.
– Если я что-нибудь расскажу? Так вот что тебя волнует! Я не вижу смысла портить сестре праздник, – ответила я, хотя и лукавила, – мне жаль ее. Судьба свела ее с парнем, который делает вид, что бросает сердце к твоим ногам, а сам сидит на дереве. Который читает стихи, но оскверняет все своими поступками.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– Да ну?
Он огляделся и подступил ко мне на два шага.
– Я сказал матери попросить руки старшей соседской дочери. Представь мое удивление, когда меня обручили с Наджибой. Если бы я что-то сказал после этого, позор пал бы на обе наши семьи.
Я смотрела на него невидящим взглядом. Есть правда и ложь, а еще есть все, что находится между ними. Мрачные воды, в которых теряется и преломляется свет. Я слишком плохо изучила его мимику, чтобы понять, говорит ли он серьезно. Я не могла разгадать движения его губ и тени под глазами. Хотел ли он, чтобы я поверила ему? Или чтобы я поняла его? А если бы я поверила, смогло бы это изменить конец нашей истории?
Из дома вышла Наджиба с одним из шарфов Султаны на шее и расплылась в улыбке. Куда делась робкая, стеснительная девушка с вечно устремленным в пол взглядом?! Теперь она чувствовала себе увереннее рядом с Хамидом
