нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Его клокочущей утробе до убийства русского дипломата не было никакого дела. Утроба, сдобренная виноградной водкой, требовала воскресного обеда и надсадно урчала, не смущаясь присутствием ни комиссара Посседы, ни русского дипломата, который был тих и задумчив и больше ничего себе под нос не бормотал.
Труп уже увезли куда следует. Вместо незадачливого майора Сергомасова на раскалённом асфальте лежал очерченный мелом один только контур его силуэта. Два детектива из отдела по расследованию убийств задумчиво рассекали толпу, которая уже начала рассасываться, утратив интерес к произошедшему. Двое репортёров попивали пиво, демонстрируя на наглых мордах полное безразличие к Посседе, к русскому и к самому Пабло, что было последнему несколько обидно. Впрочем, он успел дать блиц-интервью, не преминув отметить свои заслуги в этом деле, и надеялся, что по радио прозвучала уже в дневных дежурных новостях его динамичная фамилия.
Теперь же, по мнению Пабло, делать здесь им более было нечего. Убийство – типичный висяк, свидетелей нет и не будет, орудия убийства нет и не будет, и не жалко: пускай бы эти русские сами разбирались между собой на своих заснеженных просторах. Конечно, комиссар обязан исполнить разные формальности, предписываемые протоколом. Но двадцатилетний опыт службы в столичной полиции подсказывал Пабло, что результат будет определенно равен нулю. То есть, конечно, всякому понятно, что не менее сотни человек видели, кто стрелял, из чего стрелял, в какую сторону потом побежал. Но лицезреть своими глазами живого и здорового очевидца, свидетеля преднамеренного убийства, дающего показания следствию, Пабло за всю службу ни разу не доводилось. Мёртвых свидетелей – тех видел пару раз. Избитого до полусмерти и забывшего как маму зовут – тоже разок пришлось. Живого, здорового и говорящего – нет.
Так что чего, спрашивается, усердствовать? Тем более, что Посседа всё равно не будет этим делом заниматься – совсем в другое ведомство это убийство передадут. Всё-таки дипломата убили, не абы кого. Но и там ничего не раскопают. А если даже и раскопают что-нибудь? Например, что русский сидел на игле, купил у драгдилера дозу, а платить отказался, положившись на свой дипломатический иммунитет, вот и схлопотал по полной программе. К примеру. И что тогда? А ничего. В лучшем случае поставят в известность посла. А скорей всего, не поставят. А постараются забыть об этом как можно скорей.
Санта Мария, неужели ему придется торчать на этой жаре, пока не приедет русский консул?.. Если ещё его сразу найдут в воскресенье. Если он не смотался с парочкой путан на всё воскресенье куда-нибудь в Акапулько размять мослы на берегу океана. Будь оно всё неладно. Пабло сглотнул слюну.
– Не надо консула, – вдруг заговорил хриплым голосом задержанный русский.
– Извиняюсь? – переспросил комиссар.
– Я говорю, не надо консула, – заговорил русский на ужасающем испанском. – Я видел, кто стрелял. Я готов дать показания. Только не надо консула. Por favor.
Комиссар
