давно уже переименованная в Надеждинскую.
Дом был деревянный, но новой, крепкой постройки, с колоннами по фронтону и фризом, хитро раскрашенным разноцветными масляными красками.
Внутреннее убранство было недорогое, но с большою претензией на роскошь и, главное, на художественность.
По-видимому, особую прелесть, по мнению хозяйки, составляли кисейные занавески на окнах, расшитые лиловым и желтым гарусом.
В доме был, как следует, зал с клавесинами, за залом – гостиная, а за гостиной – будуар.
В этом будуаре Герье застал хозяйку, которая сидела на кушетке; у нее была мигрень.
Это была женщина, из всего лица которой прежде всего новому знакомому бросался в глаза нос.
Не то чтобы он был слишком длинен или велик, напротив, переносица была довольно глубоко вдавлена и конец носа был умеренных, но странных размеров.
Бывает нос картошкой, а у нее был кубиком и, главное, по нему можно было сразу увидеть, что Драйпегова – женщина далеко не молодая.
Морщин у нее не было; отвисший подбородок и обрюзгшие щеки могли бы остаться незаметными, тем более что щеки были подкрашены искусственным румянцем, а подбородок прикрыт кружевом, но с кубическим носиком ничего нельзя было сделать, и он был именно такой поношенный, какие бывают только у старых, видавших на своем веку виды женщин.
Глаза Драйпегова подводила толстой черной чертой, как это делают потерявшие уже в этом меру старухи.
Она была одета в кружевной капот, и этот капот был такой, какой может надеть только самая молоденькая и хорошенькая женщина.
Драйпегова протянула доктору руку, и, когда он нагнулся к руке и поцеловал, как это требовало тогдашнее приличие, она несколько дольше, чем нужно, оставила руку в его руке и остановила на нем томный, пристальный взгляд, как будто сразу обласкать им хотела.
Герье, осмотрев больную, нашел, что все, что нужно было против мигрени, уже сделано, и что, собственно, никакой серьезной помощи от него не требуется.
– Ах, все-таки пропишите мне что-нибудь! – стала просить Драйпегова. – Ну, хоть что-нибудь, пожалуйста!
– Разве флердоранжевой воды для успокоения! – предложил Герье.
Она так обрадовалась, точно это лекарство должно было, по крайней мере, спасти ее от смерти.
– Вот именно! – заговорила она. – Мне все советовали флердоранжевой воды; это прекрасно, что вам пришло в голову! Я вижу сразу, что вы опытный врач.
Она так ласково смотрела на доктора, что ясно было, что его молодая фигура понравилась ей.
– Скажите! – спросил Герье. – Отчего вы послали именно за мной?
– Я просто послала за доктором! – сказала совсем непринужденно Драйпегова. – Сказала, чтобы мне привезли первого, кого найдут дома, мне было так нехорошо, мне казалось, что я умираю!
Она сказала это все, как будто и действительно оно было так, как говорила, но Герье почему-то показалось странным, отчего его до сих пор никогда не приглашали так случайно, а теперь
