сочувствую, – искренне произнес он. – Однако просветить насчет полиции не могу. У них свои методы и свой загадочный подход к делу.
Доктор нахмурился, поежился. Его посетило воспоминание о неприятном утреннем визите в морг, совместной работе с судебно-медицинским экспертом. И все же доктор Роу отодвинул сострадание в сторону и попробовал утешить Джину, ничего при этом не проясняя.
– Не стоит переживать. Сейчас нужно подумать о себе, поберечь здоровье. Дайте, пожалуйста, руку.
Глядя на часы, врач измерил пульс пациентки.
– Немного учащен, но ничего серьезного. Я пришлю вам снотворного. Утром почувствуете себя гораздо лучше. Неизвестность терпеть трудно, я понимаю, однако постарайтесь взять себя в руки. Вы пережили огромное потрясение – действительно огромное; горе вас в буквальном смысле сломило.
В последней фразе прозвучал завуалированный вопрос – его нашептала доктору Гордону Роу любопытная душа, спрятанная за профессиональной личиной.
Джина ответила без запинки:
– Это не горе. Не настоящее горе. Мне жаль Пола, но я его не любила.
Доктор Роу вздрогнул. Даже в самых лукавых, самых недостойных надеждах он не чаял услышать столь компрометирующее заявление.
– Ну-ну, миссис Бранд, вы же не всерьез, – категорично возразил врач. – Это от переутомления.
Джина непонимающе посмотрела на него, и тут нервы ее окончательно сдали.
– Какие вы все ужасные! – выпалила она. – Если бы я произнесла такое при жизни мужа, вы и внимания бы не обратили, никто не обратил бы, – хотя и сейчас, и тогда правда одна и та же. Но стоило мне сказать это после его смерти, и вы уже смотрите на меня, как на убийцу.
Доктор Роу запаниковал.
– Я… Я протестую. В самом деле! – пробормотал он, попятился к двери, откуда вызвал миссис Остин. – Уложите хозяйку в постель.
Распоряжение прозвучало слишком резко, и домработницу, которая подслушивала под дверью, посетило сомнение – уж не раскусил ли ее доктор. Он же, выполнив то, что считал своим долгом, торопливо отбыл.
Тем временем в небольшой квартирке над полицейским участком на Боттл-стрит мистер Кэмпион сидел за своим столом, пытаясь делать два дела одновременно: писать письма и вести осмысленный разговор с человеком в соседней комнате.
– Отвратная история, – с горечью изрек низкий, унылый голос. – Сразу видать. Держитесь от нее подальше. Зачем вам скандал? Про вас и так слухи ходят, будто вы любитель побегать за славой.
– Обидно, – ответил мистер Кэмпион, невпопад написал «за славой» в письме к своему банкиру, зачеркнул. – Но они мои друзья, ты же знаешь.
– Тем более нечего туда лезть, – произнес голос, на этот раз с намеком на житейскую мудрость. – Друзья попросят такое, на что у чужих духу не хватит. Преступление-то на почве секса. Вы, надеюсь, в курсе?
– Что? – переспросил мистер Кэмпион.
Он
