донесли Шварцу, и через некоторое время был дан ход делу о нарушении адвокатской этики. Методы Антона по внедрению в стан будущих ответчиков «разведчицы» задним числом были признаны неэтичными. Антона исключили из областной коллегии адвокатов, и его дела резко пошли на спад. И в этот непростой для него период молодой адвокат попал под влияние сектантов.
Как он оказался в молельном доме, находившемся в незаметном тихом переулке неподалёку от его офиса, Антон впоследствии вспомнить не мог. Но атмосфера религиозных обрядов подействовала на него умиротворяющее, и он раз за разом стал наведываться в молельню. Там его привечали добрым словом, там он отводил душу в молитвах и песнопениях, обладающих очевидно гипнотическими свойствами. Всё бы ничего, но приобщение Антона к религии странным образом повлияло на его сексуальное поведение. Даша это почувствовала не сразу. Её слегка удивило стремление Антона кусаться. Сначала были лёгкие, игривые захваты зубами нежных складочек на Дашином животике. Потом укусы стали по-настоящему агрессивными и болезненными. Даше даже пришлось пару раз повязывать шарф, чтобы клиенты не были шокированы следами на её шее. Дело кончилось тем, что Даша не вытерпела и во время очередной любовной игры просто скинула с себя Антона.
– Ты что, не понимаешь, мне больно, мне это не нравится!
Антон, стоя на четвереньках, с изумлением смотрел на девушку. За три года совместной жизни она впервые осмелилась ему противоречить. «Валаамова ослица заговорила», – прозвучала в его голове библейская цитата.
С укусами после этого было покончено. Впрочем, Даша пожалела об этом очень скоро. Новые причуды Антона оказались ещё хуже. К анальному сексу девушка так и не привыкла. И здесь уже не помогали ни мольбы, ни слёзы. Антон вошёл во вкус, такой способ удовлетворения сексуальных потребностей настолько ему понравился, что он практически отказался от более традиционных вариантов. Подаренный насильником крем-лубрикант положение исправил не сильно. А потом наступил черёд полноценного садизма. Порки, избиения и противоестественные изнасилования стали еженедельной практикой для Антона. Даша с ужасом ждала уик-энда. Ночи с субботы на воскресенье стали для неё настоящим кошмаром. Однажды, очнувшись ранним воскресным утром, Даша пошла в ванную комнату и не узнала себя в зеркале. Левый глаз заплыл, волосы сбились в колтун, над правым ухом проглядывал здоровенный кровоподтёк.
«Он меня убьёт. Не на той неделе, так на следующей». Через несколько дней Даша ушла от Антона. Её давно звал к себе Паша, но девушка долго не решалась поменять кошмарную, но привычную жизнь на полную неизвестность.
– Как же ей не везёт в этой жизни, бедной девочке! – сокрушённо покачивая головой, произнесла Маргарита Терентьевна, проводя очередной психоэмоциональный срез.
– Что вы! Называть невезением жизнь этой барышни можно, только исходя из романтичных стандартов европейской культуры, –
