опустила глаза. – Сделаю…
– У тебя три дня. Потому что мы и так не укладываемся в сроки… Интересующие нас статьи ищи в «Театре» за прошлый год. В «Сюжетах», потом совсем недавно что-то было в «Сплетнице»… Фигура он видная, я его раскручу, как клубочек… Позвони ему, возьми кассеты со спектаклями, какие-нибудь любительские съемки, все пойдет в дело…
– Он мне не даст, – сказала Павла мрачно.
Раздолбеж вскинул брови:
– Да? А зачем ты тогда мне нужна?.. Учись, милая, разговаривать с людьми, надо, чтоб дал… Позвони ему, похвали последнюю премьеру, ну, что хочешь…
– Последняя его премьера – лабуда без масла, – все так же угрюмо сообщила Павла. – Все бегают и орут, то громче, то тише…
– Плевать. – Раздолбеж смачно отхлебнул из кофейной чашечки. – Найди хорошие слова… Работай. Хочешь сделать карьеру – учись.
Павла вздохнула.
В офисе работал телевизор; секретарша Лора закончила телефонный разговор, бросила трубку, радостно кивнула Павле:
– Сейчас наш новый анонс пойдет, хочешь глянуть?
С экрана улыбалась дикторша с третьего канала, Павла знала ее как невозможную стерву, сейчас она говорила о перестановках в городской Администрации, о новом проекте по озеленению окраин, об открытой ярмарке идей под патронажем Гуманитарного университета; Павла разглядывала ее пиджак. Элегантное сооружение безукоризненного покроя, с лепестком на лацкане, будто специально созданным для микрофона-петлички… Дикторша не отрывала взгляда от камеры, и миллионы польщенных зрителей думали, что она глядит им прямо в глаза. На самом же деле дама смотрела на бегущую строку подсказчика.
Секундная пауза; обаятельное лицо сделалось профессионально грустным:
– Городская служба охраны здоровья с прискорбием сообщает, что сегодня ночью ушел из жизни господин Петер Сухич, бывший бессменным мэром столицы на протяжении десяти лет, вплоть до выборов прошлого года… Господин Сухич не страдал фатальными заболеваниями, однако преклонные годы – ему исполнилось восемьдесят два – стали причиной общего ослабления организма… Сон его был глубок, смерть пришла естественно. Завтра в десять часов утра состоится траурное шествие, и горожане, желающие отдать последний долг уважаемому соотечественнику, могут явиться в девять тридцать к зданию мэрии…
– Павла, ты чего? – удивленно спросила секретарша Лора.
«Сон Павлы Нимробец был глубок, и смерть пришла естественно».
Павла проглотила соленую слюну:
– Слушай…
Она почти решилась спросить, нет ли у Лоры знакомого психоаналитика. Решилась спросить – но в последний момент замолчала. Слишком глубоко сидит запрет на стыдное. А с Лорой еще работать и работать…
Если, конечно, Раздолбеж не исполнит свою угрозу и не выгонит нерадивую ассистентку Нимробец в три с половиной шеи.
– Слушай, Лора… Мне тут… Передача будет по Раману
