ему сто лет в обед! – удачно, но банально срифмовал парень.
Откуда берутся такие зануды, лениво подумалось ей. Ста рублей штрафа было жалко. А разговаривать абсолютно не хотелось.
– Нормальный билет, чего вы! – вступилась за нее какая-то сердобольная тетка в панаме.
– Да вы посмотрите только! – возмутился контролер. – Она его пробивала, наверное, раз десять уже! Тут же дырка на дырке!
Лада смотрела в окно и тяжко вздыхала. Жить ни чуточки не хотелось. Разве только не здесь и не сейчас. Вот бы в восемнадцатый век перебраться, а? Там тебе ни троллейбусов, ни билетов, ни штрафов.
Или все-таки на море лучше? На наше, современное. Взять отпуск за свой счет, принять от брата очередное пособие и свалить!
На крайний случай, можно и зарплаты дождаться. Вдруг опомнятся и дадут? Бывает же. Вон, в позапрошлом месяце давали. Правда, чтобы на море хватило, надо год ждать: не есть, не одеваться и в троллейбусах вообще не ездить. Или брату на шею садиться. Или на родительскую пенсию глаз положить.
Нет.
Решила быть взрослой, вот и будь. Выкручивайся, как знаешь. Про море даже не думай.
– Ну, вот же, вот! – надрывался парень, интенсивно обмахиваясь кепкой. – Вы гляньте, какие у вас дырки, и какие у нее!
– Молодой человек! Вы бы ясней выражались!
– Так ведь не платила она!
И не буду, упрямо подумала Лада. Экономить начну. Пешочком похожу, кефирчика попью или на обед к родителям побегаю, вот и накоплю потихоньку. Лет через десять съезжу на море.
Балда стоеросовая! Возьми у Пашки взаймы хотя бы, вот тебе и будет море!
Или у Соньки попроси, у нее есть.
У нее-то есть. И у Тамары есть. И еще, наверное, у кого-нибудь. Что с того? Возвращать-то как? Гордость-то тоже, поди, надо иметь.
Поеду автостопом, решила Лада и моментально успокоилась. Почему нет? Ездили же они с одноклассниками лет пять назад и прекрасно жили дикарями на пляже.
Жить стало лучше, жить стало веселей. Сунув сотню в распаренную лапу контролера, медсестра городской больницы имени Бурденко, двадцатичетырехлетняя студентка, уставшая и взмыленная, как лошадь, худая, как сушеная вобла, но с горящими счастливыми глазами, выскочила на остановку.
Отпуск на море приобрел вполне реальные очертания, а больше и желать было нечего. Насчет последнего, конечно, она лукавила. Хотелось – сильно хотелось! – отправиться на море не в гордом одиночестве, и вовсе не за тем, чтобы отдохнуть и набраться сил. А чтобы кто-то – сильный, надежный, родной – заботливо втирал в кожу крем от загара и подставлял крепкие плечи, сбрасывая ее, визжащую от восторга, в тугую прозрачную воду, и черной непроглядной ночью угадывал ее улыбку, улыбаясь в ответ. Чтобы пополам – брызги волны, солнечный удар, томная нега, хрусткий песок тоненькой струйкой между пальцев.
И горячие соленые поцелуи, и влажные короткие пряди, щекочущие лицо, и сердце в пятках, и сонная, изнеможенная радость, и блики вечерних фонарей у набережной, и смутный рисунок губ, и долгожданные слова уносит прибой.
Она
