глаза и уставилась на циферблат.
Сколько-сколько? Половина девятого?!
Тихо ругаясь, я подскочила с постели и ринулась на первый этаж.
Хоть чашку кофе перехватить и зубы почистить! На душ и косметику времени уже не оставалось – через двадцать минут оперативка.
На кухне суетилась Дис – пожилая гномка, неизменная и незаменимая помощница по хозяйству, – собирая осколки чашки.
Я снова протерла глаза: чтобы она что-нибудь разбила?!
Дис – четвертая и последняя обитательница нашего особняка на улице Луговой. На ее крепких плечах лежит все хозяйство, от готовки до забивания гвоздей.
Последним ей тоже приходилось заниматься, потому что наш дом – женское царство. Из мужчин здесь последним бывал отец Розочки. В отличие от моего, он ушел отсюда живым, хоть и не вполне целым…
Гномка подняла голову, продолжая сноровисто ликвидировать беспорядок.
– Госпожа Анна, доброе утро. Оладьи будут через пять минут.
– Оладьи?! – простонала я, рукой прихлопывая заурчавший живот.
– С яблоками, – подтвердила Дис, выбрасывая осколки в ведро.
Желудок опять громко напомнил о себе.
– Только кофе, – отказалась я. – Извини, опаздываю.
И рысью помчалась умываться.
Одевалась я, что называется, в прыжке.
Уже на пороге меня догнала Дис и сунула теплый сверток.
– Перекусите потом! – велела она непререкаемо.
Спорить времени не оставалось, и, кое-как запихнув пакет в сумку, я помчалась на работу.
Дежурный в райотделе при виде меня вытаращил глаза и замахал руками.
– Тебя искал Сам! – Он ткнул вверх похожим на сардельку пальцем.
– Чандлер? – на всякий случай уточнила я.
Шеф обычно снисходит только до следователей, а для заурядных домовых вроде меня инструктаж проводит его зам, Басюн.
Дежурный энергично закивал, и я, ругаясь про себя, устремилась на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки. Понятия не имею, как этот акробатический трюк (я же на каблуках!) обошелся без травм.
Запыхавшись, я влетела в кабинет начальника… и оказалась в центре внимания.
– Домовой Стравински, какая честь! – прорычал Чандлер, наклонив голову.
«Попала», – сообразила я.
Опоздала я на каких-то пять минут, но это уже ничего не меняло.
– Простите, – понурилась я. – Это больше не повторится!
Не тут-то было, Чандлер уже запустил зубы в добычу и не собирался так легко ее отпускать.
– Красоту наводили? – еще больше разошелся он.
А вот это уже было откровенно несправедливо: на моем лице не было и следа краски, а волосы небрежно стянуты в конский хвост.
Кстати, кое-кто из женщин-полицейских щеголяет даже акриловыми когтями, хотя ума не приложу, как они ими протоколы печатают. Мои собственные обстрижены накоротко и без следов лака.
– Простите, –
