дальше. Но, видно, не судьба. Надо разворачиваться. Он провёл холодной ладонью по лицу, встряхнулся.
– Я бы сам сейчас хряпнул… Но… – развёл руками, – пуст.
– Пуст, говоришь? – спросила Катерина истерически-высоким голоском и тут же сошла на суровые низы: – Тогда зачем припёрся?
– Я в Город шёл…
Катерина вдруг заговорила отчуждённо, едва шевеля сухими губами:
– В какой ещё город?.. Тут города сроду не бывало.
– А что за деревня? Не припомню…
– А кто о ней теперь помнит… Была Потеряиха и нету. Вся в землю ушла. Кого волки съели, кого закопали, кто съехал. Одни ёлки остались. Да вороньё. Да мы вот с маманей застряли тут… Как занозы в чьей-то жо… – и спохватилась, прикрыв рот игривой ладошкой. – Ой! Дико извиняюсь!
Данила соображал, как ему быть. Хозяева не в себе, обе под хорошим градусом. На нормальное гостеприимство рассчитывать не приходится. А силы на исходе. Не в сугробе ночевать, в самом деле. Прилечь бы… хоть у порога.
– Такая история: заблудился я… Иду с утра… Мне бы переночевать…
Катерина, не замечая критического состояния нежданного гостя, и словно не слыша его, покладисто махнула рукой:
– Не тушуйся, мужик. Это я так, со скуки набросилась, – и, приподняв плечи, шутовски потёрла ладонями: – Покурим?..
– Не курю, – глухо ответил Данила, неожиданно для себя качнувшись из стороны в сторону.
Катерина, глядя на гостя исподлобья, вздохнула с горловым звуком, протяжно, досадливо.
– Темно, говоришь? Твоя правда, Вася, темно… Так и проживём в темноте, – и вдруг спросила с деланной томностью: – А уешки у тебя имеются? – и, распахнув халат пошире, привстала, выставила круглый живот, наводяще тряхнула оголённой грудью.
– Что?..
– Деньги есть? А то можешь попользоваться, пока я добрая.
Старуха беспокойно завозилась на кровати. Принятая доза алкоголя придала истощённому организму видимость бодрости. Она даже посмела возразить дочери, за что и получила тут же оплеуху.
– Катька!.. – застонала старуха, тяжело выговаривая слова, будто вылавливая их беззубым ртом из спёртого воздуха. – Чего привязалась к человеку… Видишь, он с холоду…
Катерина метнула в мать жёстким матерком.
– Не хулюгань, Катерина.
– А ты не дребезди! Не с тобой базарю! Думаешь, и тебе перепадёт? Перебьёшься! Ты своё отъелозила…
У-у! Данила попятился к двери. Попал петушок на бал! Избушка, избушка встань ко мне передом, к лесу задом! Встала. В углу, на железной кровати, баба-яга костями гремит. А посреди избы – русалка заблудшего путника охмуряет. Чего доброго, и леший притаился где-нибудь за печкой, с дубинкой… Или Кощей зажал в костлявой руке своё бессмертное яйцо… Шёл на заработки, а попал… на стриптиз. Это у нас пока наиважнейшее завоевание
