непреклонный характер, – Эмин…
– А кто, по-твоему, должен защищать нашу землю? – более мягко сказал он.
– Но ты, ты ведь еще совсем мальчишка… Извини, я хотела сказать, ты ведь не военный, ты не обучен.
– Там всему быстро учишься. Знаешь, самый быстрый способ научиться плавать? Кинуться в воду… инстинкт научит…
– Ты говоришь глупости, дорогой. Это не спорт… Какая вода? О чем ты?… Это война. Ты даже не знаешь, ты ничего не знаешь… Никогда не держал оружия в руках…
– Держал, держал, и даже стрелял.
– Эмин, я прошу тебя, обо мне подумай, – Не придав значения его словам, продолжала она, – У меня больше никого нет… Подумай о Нармине, вы же любите друг друга… Что с нами будет, если, не дай Бог… Отсохни мой язык!
– Мама, ты говоришь фразами из заурядных фильмов, – усмехнулся Эмин, и тут же пожалел о своих словах, подошел к матери, обнял её, и так, не выпуская из объятий, ласково проговорил, – Ну, что ты, ма, не плачь… Пойми, я не могу бездействовать в такое время… А кто должен? Сейчас не время прятаться за спинами матерей и невест. Ты бы видела, как двадцатого вели себя на улицах наши люди, вот они – настоящие герои. Под пулями, невооруженные, вытаскивали раненных… Э! Что говорить!.. Я смотрел на них и тоже становился смельчаком. Если каждый здоровый молодой человек будет отсиживаться дома, мотивируя это тем, что он студент, или какой-то нужный сотрудник, то кто же будет сражаться за нашу землю?
– Но посмотри вокруг – отсиживаются же… Много ли твоих сокурсников хотят идти сражаться? – не находя больше доводов, устало проговорила мать.
Эмин долгим взглядом посмотрел на нее. Она опустила глаза.
– Ты считаешь, я должен быть похожим на них?
Мать промолчала, слезы подступали к горлу, ей трудно было говорить, трудно было возразить ему.
– Я тебе одно скажу, – произнес он, – Если б папа был жив, он бы одобрил мой шаг.
На это мать ничего не ответила, но спустя некоторое время, когда он в молчании стал собирать вещи в свой походный рюкзак, тихо спросила:
– А что говорит Нармина?
– К сожалению, то же что и ты… А мне так нужна была ваша поддержка, и твоя, и её…
Прошло несколько минут в молчании.
– И это все, что она говорит?
– Да.
– Это все, что она тебе сказала?
– Еще сказала, что будет ждать.
Мать вздохнула, некоторое время рассеянно наблюдая, как он собирает вещи.
– Дай помогу, – сказала она, отбирая из рук у него вещи и укладывая заново в рюкзак, – Полотенце нужно класть сверху, – сказала она и вдруг заплакала, беспомощно опустив руки, в одной – полотенце.
Он не стал на этот раз успокаивать её – пусть поплачет, легче станет.
– Мы обе будем ждать тебя, – сказала она, вытирая мокрые глаза его полотенцем, – Храни тебя Аллах!
Он ехал в кузове грузовика среди других тридцати двух ополченцев, обросших бородами, с угрюмыми лицами.
