style="font-size:15px;"> – Видно у вас с собой были наличные средства. Они теперь переведены на ваш личный счёт. Обязательно запомните указанный здесь номер. Вот он… 7109/2008.
– Конечно, оставались наличные. А что это за номер?
– Это ваш порядковый номер заключённого и год ареста.
– Понятно. И что я с этими деньгами буду делать?
– Завтра будет работать тюремный магазин, и там вы сможете сделать покупки. В месяц можете тратить не более чем 120 евро. Но через неделю Рождество и на декабрь размер расходов увеличен до 240 евро. Большой праздник, – она снова вытянула у меня из пальцев листок и посмотрела, – Но у вас всего 146 евро. Список товаров и цены должны висеть у вас в камере на доске.
Я отнёс и поставил кувшин на стол. Повздыхал, но собрал и вернул назад весь полученный набор юного агитатора. Больше всего жалко было отдавать ножницы. Вертухайша повертела информационный листок в руках, довольно кивнула и захлопнула дверь.
Ну, что ж, первый день подходит к своему завершению. Я, пока вода ещё не остыла, соорудил себе крепкий сладкий чай. Потом, прихлёбывая мелкими глотками, стал изучать висящую над столом информационную доску с дерюжным покрытием. На ней зубной пастой в несколько слоёв были наклеены надёрганные из разных журналов голые девицы.
– Служил Гаврила шлюхочистом, Гаврила доску очищал, – нараспев произнёс я, и дёрнул за угол самую большую картинку.
Дело пошло туго. Зубной пасты тут явно не пожалели. К тому же она закаменела и держала бумагу намертво. Картинка отрывалась неровными полосками, оставляя мелкие кусочки на бугорках пасты. Я сделал паузу, допил чай и приступил к более планомерному уничтожению. Через десять минут я понял, что этим тотальным наступлением я и к утру до ценника не доберусь. Явно другой подход нужен.
Некоторое время я смотрел на доску с надеждой понять, есть ли вообще под этими жертвами фотошопа злополучный ценник или его давно выкинули, освобождая место под очередной вздутый силикон или интимные впуклости от липоксации.
– Столько бабьей плоти собрали, что мне все мозги запудрили, – наконец вынес я окончательный вердикт, – Тут с ножом в атаку идти надо. До самого победного конца. Или конца очистителя.
Взгляд упал на кувшин с водой. Вот оно, моё спасение! Я победно продекламировал детскую памятку:
Девкам надо подмываться
По утрам и вечерам,
А с нечистым дуплочистом
Стыд и срам! Стыд и срам!
Я намочил туалетную бумагу и приступил к размягчению зубной пасты. Процесс пошёл удивительно легко. Мусорный пакет в ведре стал быстро наполняться мокрой использованной бумагой с пятнами расползающейся пасты, а поле боя стремительно терять своих раскоряченных бойчих. Точнее girl-чих и bum-бардирш9.
После третьего слоя показался мокрый распорядок дня. Вещь очень важная, но сейчас более интересен ассортимент местной тюремной лавки. Не думаю, что она каждый день работает и при посещении мне дадут много времени на раздумья
