какашки стремительно застывали, делая невозможным избавление от перьев, превращая меня в ограбившего курятник бродягу.
Внизу не оказалось ни Андрея Счастливцева, ни кейса. Значит, его кто-то нашел, увез на лифте и сейчас звонит из квартиры в милицию, сообщает о том, что обнаружил в подъезде ствол. Разумеется, именно так и поступит законопослушный гражданин. Наряд приедет, обыщет дом, найдет полудохлого голубятника, черт бы его побрал, пролом в крыше, ведущий на чердак, позицию, откуда удобно вести стрельбу. Если мозгов у них хватит, то они будут искать человека, с ног до головы заляпанного птичьим пометом и перьями. Получат мое описание… Конечно, получат, ведь я непременно выйду из подъезда и пойду искать машину. На меня обратит внимание человек сто, не меньше. А я-то, дурак, наивно надеялся скрыться из этого района незамеченным… Потом они снимут отпечатки пальцев с винтовки, пробьют по картотеке. Сначала по своей, где я не числюсь. Затем по армейской. Они это обязательно сделают. Слишком много ветеранов подалось в криминальный бизнес. И все… Уже завтра у них будет мой портрет. Можно, конечно, лечь на дно. Сменить имя и фамилию. Или инсценировать гибель – погибнуть в перестрелке, сгореть в автомобиле, умереть от сердечного приступа в кресле дантиста. Специалисты имеются. Могут даже пышные похороны организовать и могильную плиту из белого мрамора. Но для меня это будет означать одно – надо начинать все с нуля. Прощай репутация. Прощай наработанная клиентура. Да и деньги, которые я регулярно кладу на банковский счет, чтобы однажды свинтить за бугор, начнут таять, вместо того, чтобы приумножаться, приближая тот светлый час, когда я, наконец, отойду от дел.
Решение пришло мгновенно. Я бросился вверх по лестнице. Попутно пнул пребывающего в отключке голубятника. Лифт стоял на пятом этаже. На лестничной площадке было всего четыре квартиры. Я позвонил сразу во все.
Если рекламные агенты и политические агитаторы могут позволить себе такую наглость, почему так же не поступить попавшему в серьезные неприятности наемному убийце?!
Одна из дверей приоткрылась. Я рванулся к ней, ударил в дверь плечом. Звякнула и натянулась цепочка. Женщина испуганно вскрикнула, попыталась захлопнуть ее у меня перед носом.
– Дипломат… – прохрипел я. – Ты! Сука! Дипломат отдай!
Позади щелкнул еще один замок. Я развернулся всем телом. На пороге другой квартиры стоял испуганный паренек лет десяти, с открытым ртом. В ярко освещенной прихожей на стуле лежал кейс. Мой кейс. Я в два прыжка преодолел лестничную площадку, втолкнул паренька в квартиру, захлопнул дипломат.
– Отец дома?!
Он ничего не ответил, только хлопал испуганно глазами. Пришлось встряхнуть его хорошенько. И повторить вопрос.
– Никого нет, – наконец выдавил он. – Только я… и… Цезарь.
– Кто?
– Собака.
– Собака?!
Собак
