молодой листвы – размышлял об этом, идя под дождем. Он перешагнул через кабели, идущие от телефургона, и вошел в больницу скорой помощи. Внутри он заметил четырех полицейских – один пил кофе, остальные заполняли отчеты. Мужчина в штатском, афроамериканец, стоял в углу и разговаривал с одним из полицейских. Каллахан решил, что это детектив. Блондинка-телерепортер подкрашивала губы розовым блеском.
Священник сложил и застегнул зонт. Усталая медсестра оторвала взгляд от стола и посмотрела на отца Каллахана.
– Скверный денек, – сказал он.
Медсестра кивнула и обвела взглядом забитый людьми вестибюль.
– Да еще репортеры толкутся.
– А чего им надо?
– Сегодня утром застрелили заключенного. Прямо на ступенях суда. Он должен был давать показания по тому большому делу о наркотиках.
Отец Каллахан кивнул.
– Как Николь Саторини? Ее привезли раньше? Лобовое столкновение. Я слышал, она в реанимации. Семья с ней?
Медсестра глубоко вздохнула.
– Отец, мне очень жаль. Она умерла. По-моему, семья недавно ушла из больницы.
Сэм Спеллинг ухватился за белый халат врача, как утопающий за спасательный круг.
– Все хорошо, – сказал врач, придерживая Спеллинга за руку. – Вам нужно отдохнуть. Ложитесь обратно. Мы заново запустили вам сердце.
Охранник из Управления исполнения наказаний заглянул за занавеску, но врач покачал головой и опустил руку Спеллинга на каталку. Потом взглянул на монитор и произнес:
– Давление девяносто на пятьдесят. Пульс тридцать девять. Ставьте следующую капельницу.
Медсестра кивнула и приступила к делу.
Спеллинг приподнял голову. Тюремный охранник стоял у самой кровати и наблюдал за процедурами. Сложением он напоминал полузащитника, крепкий лоб, нос расплющен и в шрамах. Спеллинг посмотрел ему за спину. У сестринского поста стоял мужчина в черном костюме. На мужчине был воротничок священника. Спеллинг моргнул, из глаз потекли слезы. Он улыбнулся, потрескавшиеся губы дрогнули, левая щека искривилась.
– Отец! – закричал Спеллинг.
Отец Каллахан уже уходил, но обернулся на крик.
– Отец!
Священник направился к испуганному мужчине. Охранник поднял ручищу, будто стоял у школьного перехода.
– Сэр, не подходите!
– Этот человек звал меня, – сказал отец Каллахан.
– Этот человек – заключенный, – набычился охранник.
– Он человек, и ему плохо.
Спеллинг умоляюще смотрел на молодого доктора влажными глазами.
– Док, пожалуйста, можно, я поговорю со священником? Всего полминуты?
– У вас было два сердечных приступа за час. Вам нужно отдохнуть.
– Док, пожалуйста! Я видел такое… я не могу это описать. Я не могу туда вернуться. Мне нужно поговорить со священником – исповедаться.
