Реквием. Елена Крюкова

      А я полетел над огромной землей —

      Над Лондоном, Сеною, Фриско…

      Но вышел мне срок! Захотел я домой!..

      И вновь заискрились так близко

      Увалы, отроги, поля во грязи…

      Вот – вымерший хутор: два дома

      Во яхонтах льдов – слез застылых Руси…

      Вот – в церкви – пивнушка… О, Боже, спаси:

      Знакомо все – и незнакомо!

      Детишки молитвы не знают… и так

      Отборным словцом щеголяют…

      Гляди же, душа, мой исплаканный зрак,

      На брата-ефрейтора, что, нищ и наг,

      В миру с котомой костыляет!

      На девок панельных. На хлестких купцов.

      На жирных владык в лимузинах.

      На черных чернобыльских вдов и вдовцов.

      В ночлежный декор магазинов.

      Не плачь, о душа моя, твердо гляди

      На храм, что сожгли сельсоветы, —

      Теперь над ним чистые стонут дожди,

      В ночи – светляками – кометы…

      Гляди – вот под ветрами трактор гниет…

      Раскопы пурга обнимает…

      Гляди, о душа, – твой великий народ

      Без Бога живот свой умает!

      Кто это содеял?! К ответу – кого?!..

      Я всех назову поименно.

      Я шашки и сабли рвану наголо —

      За Ад наш трехсотмиллионный!

      В толпе Вавилонской сплелись языки,

      Ослабились древние крови —

      Гляди же, душа, с межпланетной тоски,

      Как дула здесь наизготове!

      Ах, долго гремел репродуктор в пурге,

      Трепались в ночи транспаранты —

      Намаслен уж ствол, и винтовка – к ноге! —

      Опричники, тля, оккупанты…

      Так! Все, что здесь было, – великая ложь!

      Но, Боже! Я верую в чудо

      Твое! Я люблю тебя! Ты не умрешь,

      Красавица, кляча, паскуда,

      Век целый тащившая проклятый воз,

      Блудница, царица, святая, —

      И я, офицер, зревший кровь и навоз,

      Скитавшийся между блистающих звезд,

      Мальчонкой – к буранам седеющих кос,

      К иссохлой груди припадаю.