другом… – князь Владимир жестом выпроводил из горницы челядь и продолжил: – Тут дело в твоём волынском побратиме, Демьян.
– Володька? – Твердята усмехнулся. – Помнится, в бытность мою на Волыни княжич Владимир был непутёвым отроком. Смел слишком, беспечен. Но подлым предателем он стать не мог. Что натворил Володька?
– Я получил от отца весть. Твой побратим снастался с Давыдкой, покойного князя Игоря сынком…
– Помню князь-Давыда… – проговорил Твердята. – Помню на Волыни…
– Давыдка – недалёкий сребролюбец, – лицо черниговского князя скривилось. – Коварный, жадный человек! Опасный!
– Оставь, друже! – Твердята осторожно опустил ладонь Владимиру на плечо. – Зачем так страдать? На что тебе дался Давыдка-сирота?
– Оба жили под надзором дядьки Ярополка, Волынского князя. Оба по весне сбежали. Сбежали подло, пролив кровь сородичей, обманом умыкнув имущество! Где добыли казну? Как смогли утечь? Куда подались?
Князь Владимир заложил крупную ладонь за ворот расшитой шелками свитки. Он мерил горницу тяжёлыми, широкими шагами непривычного в пешей ходьбе человека. Правая ладонь его сжималась, вспоминая рукоять любимого клинка.
– Я так думаю: побежали оба не к литвинам и не к ляхам, – продолжал князь. – А побежали они в степь, ханов баламутить, к новым походам подбивать. Но куда направят бег коней князья без уделов? На чьё имущество покусятся? Ныне отец шлёт меня в полоцкие земли, стать на степных рубежах, ждать набега, если Давыдка и Володарь сумели ханов к набегу подговорить. Не по их ли наущению устье Днепра перекрыли? Если ты намерен к морю по реке сплавляться…
– Нет, князь. Я пойду длинным путем. У меня дела с тмутараканьскими купцами. Там обменяю меха на золото, погружусь на суда – и в Царьград…
– Опасная затея, – князь с сомнением глянул на купца. – Шастает по степи народ разный, до чужого добра жадный. Не ровён час – пограбят или, хуже того, отправят к праотцам…
– Я с дружиной иду, и воевода мой, дядька Каменюка, в половецком плену живал, из плена бежал. Повадки степняков знает. Бог даст, дойдём до Переславля, а там…
– Черниговское войско идёт к Переславлю…
– Значит, по пути нам, друже! – обрадовался Твердята. – Едва ступив за стену, услышал я недобрые слухи. Да если верить в россказни, то лучше вовсе с полатей не слезать! Эх, мне бы только до Тмутаракани добраться! Я должен товар на суда погрузить, а уж там…
– Мне донесли – богат твой караван, – тихо проговорил князь. – Разжился, купец, в дальних странствиях. Заматерел. И невеста-то, наверное, знатного рода?
– Моя Елена – дочь Фомы Агаллиана, владетеля многих виноградников и пашен в северном Египте. Фома родовит, окружён большим семейством. Он жаден, как венецианский жид. Требует от меня богатых даров. И он их получит. Моя Елена того стоит. Она… она…
Князь Владимир, казалось, оживился, глаза блеснули неподдельным интересом.
