стук каблучков, и чей-то знакомый голос объявил:
– Слышь, Танька, малого в садик отведи, купи какой-нибудь жрачки, бухла и сюда подгребай. Вот тебе деньги… Можешь не спешить – твой папик еще часа четыре кочумарить будет.
Голенков долго и мучительно вспоминал, откуда ему знаком этот голос. И лишь когда в прихожей хлопнула входная дверь, он вспомнил: к Таньке (несомненно, его дочери) обращалась та самая беременная малолетка Лида, с которой, собственно, все в ресторане и началось.
Поднявшись, Эдуард Иванович критически осмотрел себя в зеркале. Оказывается, спал он в рубашке, пиджаке и носках. Брюки отсутствовали. Не было их ни у кровати, ни под кроватью, ни на стульях.
Резко скрипнула дверь, и Голенков обернулся. На пороге стоял жилистый дедок с впалыми висками и льдистыми голубыми глазками. Узловатые старческие руки сжимали детский пластмассовый автомат.
– Извините… – просипел гость, стыдясь своих казенных зоновских трусов.
– Ходют тут всякие… – безо всякого выражения оценил дедок; видимо, подобные сцены были для него не впервой.
Неожиданно из-за спины старика высунулась коротко стриженная девичья голова. Отодвинув странного дедушку в сторону, барышня вошла в комнату, хлопнув за собой дверью.
– Привет. Ну че, оклемался? Так ты, оказывается, Танькин папик? – спросила она и, не дождавшись ответа, протянула руку: – А я – Лидка…
Только теперь Голенков наконец-то вспомнил кличку этой девицы: Мандавошка. Вспомнил и давешнюю сцену у детского садика…
Плюхнувшись в кресло, будущая мать выпятила живот и, закурив, вопросительно взглянула на гостя.
– А почему ты мне сразу ничего не сказал?
– Где мои брюки? – простонал Эдик, стеснительно становясь к девушке вполоборота.
– Брюки я сняла. Ты их в кабаке кровью заляпал, Танька застирала, на балконе сушатся… А пиджак с рубашкой я с тебя снимать постеснялась.
Осмыслить эту фразу не хватало сил.
– Ничего, пока без штанов походишь. Мы люди привыкшие. Вот, я тебе пива на опохмел принесла. – Достав из карманов безразмерного сарафана две бутылки «Балтики», хозяйка поставила их перед гостем. – Ты уж извини, что так все получилось. Ну, в «Золотом драконе». Посиди, Танька скоро придет.
– А почему она меня не дождалась?
– Ты же спал, вот она и не хотела тебя будить. Ладно, натреплетесь еще… Слышь, а ты че – натурально в ментуре работал? А потом сел, да? А за что?
– Начальство критиковал, – просипел Эдик, подумав.
– А это правда, что Нгуен берет тебя директором кабака? А можно будет к тебе в гости приходить? А угощать меня будешь? – выстрелила Лида очередью вопросов.
Голенков хотел было сделать барышне замечание – мол, к старшим следует обращаться на «вы»… Но, взглянув ей в лицо, передумал. Воспитывать эту отвязанную девицу было столь же
