во время ликвидации последствий пожара на вверенной ему АТС-66, он продемонстрировал полную беспомощность, в решении вопросов, связанных с чрезвычайными обстоятельствами. Но это продемонстрировал не только он, и вполне возможно, тогда он просто не успел пробудить необходимые качества. А уже потом, просто не смог подстроиться под инициативы своего непосредственного руководителя. Неглупый человек, четко осознающий свою личную ответственность за возникший пожар, он тогда сильно перепугался, не смог совладать собой, сжался до полной незаметности и безучастно положился на судьбу.
В процессе восстановления станции я отметил для себя и запомнил действия многих людей, и героические, и прямо скажем, нехорошие действия. А вот Аскар Накишевич в те очень непростые тревожные и напряженные часы и дни просто выпал из моего поля зрения. Выпал и исчез. Слава богу, тогда все закончилось хорошо. Виновных искать не пришлось. Но Нурахметов после пожара стал еще более тихим и более незаметным.
Первое время, тогда, явственно ощущая его напуганность, я ждал от него заявление об уходе. Но он тогда этого, казалось бы, так логичного шага – так предпринять и не смог. В душе я его понимал – с искалеченной ногой не так-то просто найти мужчине подходящую работу. Место начальника цеха на очень солидном предприятии – несомненная удача. Это и утверждение собственного «Я», и размер заработной платы, и возможность в тепле, в нормальных и даже комфортных условиях выполнять непосредственно любимую инженерную работу в соответствии с избранной профессией. Наконец, работа начальника такого цеха как цех АТС – это, безусловно, творческая работа. Что еще надо?.. Особых упреков за случившееся Нурахметов не получил и постепенно все уладилось само собой. И вот – демарш.
Трудно вытягивать слова из Нурахметова. Взвинченный и накрученный сам собой – он цедит слова сквозь зубы, напряженность на лице причудливо сочетается с маской странной отрешенности. У меня такое ощущение, что это я виноват в том, что он покидает коллектив. Внутри меня закипает злость – мне хочется высказать все, что я о нем думаю, но мне нельзя этого делать, я сдерживаю эмоции. Мои попытки докопаться до его души до истинных мотивов предпринятого им шага разбиваются о возведенную им броню. Наш разговор неуклонно скатывается в рамки обыденной казенщины.
– Что не устраивает вас в вашей работе…
– Я просто САМ не хочу здесь работать …
– Так может быть, останетесь работать просто инженером…
– Нет, я увольняюсь совсем…
– И куда же вы пойдете работать, если не секрет…
– Я ухожу в строительную организацию, в СМУ Телефонстрой.
– Но там же командировки, там неустроенность быта…
– Ну и что, другие работают…
Нурахметов откровенно тяготится разговором, его раздражение нарастает. Нет у меня шанса взломать его оборону. Становится
