выражение, должное обозначать равнодушие, безразличие к грядущей церемонии. – Я еду.
Шелли не походил на самого себя. То есть его вообще невозможно было опознать. Но Байрон не сомневался ни минуты – перед ним тело Перси. Выкопанное из могилы, оно лежало на песке в ожидании той же участи, что накануне постигла Уильямса. На берегу стоял трупный запах.
– Сложно привыкнуть к подобному зрелищу, – с трудом выговорил Хант. – Извините, я все-таки буду ждать вас в экипаже.
– Ступайте, мой друг, – махнул рукой Джордж. – Вы тут явно не поможете ни нам, ни тем более Перси. А если вам станет дурно, то, напротив, помешаете превратить эти отвратительные, разлагающиеся останки в пепел.
– Извольте проявлять чуть больше уважения к ушедшему в мир иной другу! – визгливо вскрикнул Ли, отвернулся и быстро пошел к экипажу.
Эдвард и Джордж переглянулись.
– Экая барышня, – процедил Трелони. – Пусть отсиживается в экипаже и молится о спасении своей души.
– Пойдемте. Не будем терять времени, – Байрон направился к итальянцам, стоявшим поодаль в ожидании дальнейших распоряжений странных английских господ.
Хворост был заранее собран на том же месте, где накануне сжигали тело Уильямса. На сей раз сверху поместили носилки с останками Шелли. Огонь занимался медленно – мешал сильный ветер с моря. Но постепенно он все же подобрался к телу. Итальянцы молились в сторонке, Хант судорожно перекрестился, выглянув из экипажа. Буквально через минуту он сильно пожалел о том, что высунул нос наружу: едкий дым окутал все окружающее пространство, а на Перси ярко вспыхнула одежда. Ли быстро выскочил на землю. Его тут же вывернуло наизнанку.
Джордж смотрел на костер не отрываясь. Он понимал, что обязан стоять здесь, возле последнего пристанища друга, отдавая ему последние почести. Изгнанные, непонятые на родине, они вдвоем прошли немалый путь отречения от прошлого. Они часто спорили, даже ругались, но всегда находили повод помириться.
– Мы писали тогда страшные истории. Все вчетвером, – тихо промолвил он.
– Что? Извините, Джордж, я не расслышал, – Трелони оторвал взгляд от горизонта и повернулся к Байрону.
– Мы писали о страшном и неведомом. Хуже всех, естественно, получилось у Клер. Остальные справились прекрасно! Мы читали друг другу, не представляя, что самое ужасное нас ожидает впереди. Смотрите, Трелони: идет борьба бренного тела с огнем, будто Шелли продолжает сражаться со смертью…
Прямо на погребальный костер с моря бежали волны.
– Если шторм усилится, вода накроет Шелли и унесет в море, – промолвил Трелони.
– Мы не в силах ускорить ход событий. Так тому и быть: Перси унесет туда, где он погиб. Он будет похоронен на дне морском, – казалось, Байрон впал в то состояние, когда ни одно событие не в состоянии вывести его из равновесия.
Шло время. Друзьям казалось, что прошла вечность. Волны
