кольта. Таким испуганным и одновременно агрессивным Исмаилов друга ещё не видел. Лицо Джорджа перекосилось, глаза стали бешенными. Крупноголовый, узкоплечий мужчина походил на мальчишку-скрипача, решившегося, наконец, дать отпор уличному хулиганью. Исмаилов произнёс как можно спокойнее: – Плохая идея, старина, – стрелять в человека только потому, что он тебе чем-то не понравился. – Ты не понимаешь, всё очень серьёзно! – заводился Габор. Он рассказал о странном случае, который произошёл с ним на прошлой неделе. Он ездил по делам в Ню-Йорк, и там случайно заметил за собой слежку. – Я шагал по улице, как вдруг загривком ощутил опасность. Я не испытывал этого чувства с того самого дня в Будапеште, когда меня арестовали. Обнаружить слежку, даже квалифицированную, вовсе нетрудно, особенно рано утром, когда прохожих на тротуарах ещё немного.
Джордж признался, что давно ожидал чего-то подобного. Особенно после своего разговора с Нильсом Бором, когда полностью поддержал желание всемирно-известного учёного поделиться секретами своей недавней работы с русскими[2]. – То, что Федеральное бюро расследований занимается шпионажем в отношении меня, не стало для меня новостью. Я предполагал, что мой телефон прослушивается. Друзья предупредили, чтобы я был на чеку, ибо ФБР ничего не стоит сфабриковать какое-нибудь ложное обвинение. Поэтому, заметив ищеек, я решил пойти ва-банк. Я решил, что если они будут знать, что я их не боюсь и могу обратиться в суд, то, может, призадумаются, стоит ли затевать провокацию в отношении меня.
В Венгрии Габору довелось пройти хорошую школу подпольной работы. Поэтому ему удалось провести шпиков. Войдя в известный ему бар, писатель вышел через заднюю дверь, пересёк внутренний дворик и осторожно выглянул из-за угла. Он заметил двух человек в припаркованной у тротуара машине, один из которых уже больше часа водил его по улицам. – Кажется, это был автомобиль марки додж, у одного моего соседа была похожая машина. Кажется модель Wayfarer красного или розового цвета. А может кораллового – там было мало света. Я сумел подойти к ним достаточно близко. Двое в автомобиле не подозревали о моем присутствии, они даже не смотрели в мою сторону. И тут я сообразил, что разговор ведётся по-русски! Исмаилов заинтересованно хмыкнул и покачал головой. – Странно. – Меня тоже это озадачило. Я так растерялся, что не понял ни слова из их разговора. Я вытащил блокнот и записал номер машины. Тут один из них заметил меня и хлопнул напарника по плечу, машина с визгом рванула с места и умчалась прочь. – Тебе удалось что-то выяснить? – Машина арендована на имя некоего дантиста Томаса Делби. Мне не удалось найти такого человека. – Как выглядели те двое? Габор дал подробное описание карауливших его мужчин. Странно, но оно вполне подошло бы парочке типов из морской контрразведки, что недавно навестила Исмаилова. Впрочем, Габор сам признал, что всё происходило вечером, и место было не слишком хорошо освещено.
Игорь снова взглянул на мужчину на пристани,
Известный датский физик профессор Бор, имевший отношение к работам по созданию атомной бомбы, недавно вернулся из США к себе в Данию. Он был известен как прогрессивно настроенный учёный и убеждённый сторонник международного обмена научными достижениями. 11 августа 1945 года в газете «Таймс» Бор объявил во всеуслышание свою позицию: атомная бомба не может быть монопольным секретом одной державы, только свободный доступ к научной информации может служить гарантией от ядерной катастрофы.
