у меня нет, – отвечала жена, – он, видишь ли, забыл свой кошелек дома и обещал их вскоре принесть; зато он оставил мне хороший залог». – «Какой залог?» – «А одну из трех коров; и он не ранее ее получит, как заплатив за остальных двух. Да я к тому же умно распорядилась – оставила из трех коров ту, которая поменьше, благо и ест она меньше всех».
Муж, конечно, разгневался, взмахнул своей палкой и собирался немедленно ей выдать обещанную награду, но вдруг опустил палку и сказал: «Вижу, что ты глупее всех баб во всем Божьем мире, но мне тебя жаль… Вот пойду на дорогу и три дня сряду буду ждать, не встречу ли кого-нибудь глупее тебя. Если мне посчастливится, то я тебя избавлю от наказанья; а не найду, так ты немедленно получишь то, что тебе следует».
Вышел он на большую дорогу и стал выжидать, что будет. Вот и видит: едет к нему по дороге телега и на телеге едет баба стоя, хотя ей было бы удобнее присесть на охапку соломы, положенную в телеге, или идти рядом с волами, впряженными в нее.
Мужик и подумал: «Ну, эта верно из тех, что мне нужны», – вскочил с места, и давай бегать, как полоумный, перед самой телегой. «Чего тебе надо, куманек? – спросила его баба. – Я тебя не знаю, откуда это ты взялся?» – «Да я с неба упал, – отвечал ей хитрец, – так не можете ли вы меня опять туда же взвести?» – «Нет, куманек, дороги туда не знаю. Но если ты точно с неба упал, то, конечно, можешь сказать, как там живется моему мужу – он уже там года три… Чай видел ты его там?» – «Видеть-то видел, да ведь нельзя же, чтобы всем хорошо жилось. Он там овец пасет, и эта скотинка не мало хлопот делает: то по горам лазает, то в глушь какую-нибудь затешется, а он всюду за ней бегай да сгоняй! Ну, и обтрепался, платьишком пообносился – лохмотьями с тела сваливается. Портных там вовсе нет; Святой Петр, как ты сама по сказке знаешь, никого из них туда не впускает». – «Аи, батюшки! Кто бы это мог подумать! – вскрикнула баба. – А знаешь ли, что я сделаю? Принесу сюда его праздничное платье, которое еще висит у меня дома в шкапу, в нем он там еще и пощеголять может. А ты, уж будь так добр, возьмись его доставить». – «Нет, так нельзя! – сказал хитрец. – Одежды никакой нельзя проносить с собою на небо, ее еще у ворот снимают». – «Ну, так вот что! – спохватилась баба. – Я вчера свою чудесную пшеницу продала и порядочные деньжонки за нее выручила, вот эти деньги-то и пошлю ему. Ведь уж если ты кошель-то в карман сунешь, этого, конечно, никто не приметит». – «Ну, коли нельзя иначе, – возразил мужик, – так я тебе готов такое удовольствие сделать». – «Вот только посиди здесь, – сказала она, – я съезжу домой за кошелем и скорехонько вернусь. Я ведь не сажусь на вязанку соломы, а еду стоя, так волам легче».
И погнала волов; а мужик подумал про себя: «Ну, эта дура не из последних, и если она мне точно привезет деньги, то моя жена может порадоваться своему счастью, потому что я ее избавлю от побоев».
И точно, немного спустя, баба бегом прибежала, деньги принесла да еще сама ему в карман их сунула. Не удовольствовавшись этим, она еще перед уходом горячо его поблагодарила за его обязательность.
Придя к себе домой, баба повстречала
