Жизнь его была и без нее яркой и насыщенной. Он вернулся в Мемфис, чтобы осуществить свою мечту, только вот ей писал очень редко и сухо. Так прошел еще один год…
События в мире стремительно разворачивались. Война не стихала, по-прежнему унося с собой людские жизни. Было страшно читать газеты, слышать рассказы людей о том, что происходило где-то там, далеко на фронте. Сердце Габи разрывалось от боли за матерей, что хоронили своих детей, за жён, что оплакивали погибших мужей. Война, где бы она ни была, коснулась всех. Не важно, чья страна попала под атаку, – скорбят все. Ведь каждый понимает, что это варварство топить в крови невинных свои политические и экономические амбиции.
Отношения с Джоном стали очень тяжелыми. Тайер был увлечен бутылкой куда больше чем ею и, когда в день ее двадцати пятилетия, напившись в хлам, чуть не сломал девушке руку, Габриель не выдержала и вернулась к родителям. Это было трудно. Трудно признать, что она ошиблась в человеке, позволив себе настолько окунуться в мечты о счастливой семье, что, не замечая, прощать то, чего простить нельзя.
– Ох, мама… почему я была так слепа?
Миссис Лоуренс крепко прижимала дочь к себе, ласково гладя Габи по волосам как в детстве. Сердце ее сжималось от тревоги. Как объяснить своему ребенку, пусть уже и столь взрослому, что боль отпустит, нужно лишь время. Она все пыталась подобрать слова, пока дочь рыдала у нее на руках, рассказывая о том, что происходило с ней в доме Тайера. – Мама, я же все делала, любила, была ему верна. Готовила, провожала на работу и встречала. Жертвовала сном. Не замечала усталости. Даже друзьям его была рада. Посреди ночи пускала в дом и не перечила. Что я делала не так, мама?
Всхлипнув, Габи отодвинулась от матери. В глазах застыл немой вопрос: «почему?»
– Не всегда все зависит от нас. Возможно, таков его выбор. Ему нравится так жить, и ты ничего не можешь поделать. Я слышала, как вы ругаетесь. Он оскорблял тебя в пьяном угаре. Разве о такой жизни ты мечтала? Разве ты достойна этого? Нет. Моя дочь, несмотря ни на что, должна быть искренне любима, и ты будешь счастлива. Просто нужно научиться ценить себя и не растрачивать душевные силы на подобные отношения.
Габриель улыбнулась сквозь слезы. Дом… Как же она любила маму. Что бы ни случилось в её жизни, какой бы суровой не была к ней судьба, тепло рук и нежность материнских объятий согревала душу Габи. Шмыгнув носом, девушка вытерла слезы.
– Я похожа на размазню, да?
– Не сильно. А теперь, идем пить чай. Бабушка уже давно нас ждет. И перестань грустить. Все еще впереди!
Миссис Лоуренс поцеловала Габриэль в щеку и, крепко обняв, встала с кровати дочери.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
Улыбнувшись, женщина вышла из спальни, а Габи, откинувшись на подушку, уставилась в потолок. Ей надо дождаться утра. Завтра ей станет легче…
Глава 3
1944 год.
Три
