Пересвет.
– Мне кажется, что любой автор, плохой или хороший, когда пишет, мечтает сделать мир немного лучше. На этом стоит вся русская классика, – сам удивляясь некоторой своей высокопарности, в которой, правда, не было ни капли лукавства, ответил Артём.
– А ты не думал, что через какое-то время, может два года, может пять, может десять, ты сам не будешь согласен со своими идеями, которые взлелеял в «Марсе»?
– Уверен, что нет. Я облёк в литературу общечеловеческие ценности…
– Поверь моему опыту. Книги как дети. Как только роман ушёл в издательство, он начинает жить своей жизнью, как выросший ребёнок. Ты уже ничего не изменишь в нём. Что ты заложил в него, то останется в нём навсегда. А сам ты продолжишь меняться, как меняется любой человек. Более того, найдётся какой-нибудь критик, или просто читатель, который увидит в твоём детище свои смыслы, какие ты даже не думал в него закладывать. Ты не помнишь советских учебников с заявлениями типа «Чехов обличал пороки буржуазно-мещанского общества». А я уверен, что никого он не обличал, просто писал, о чём ему хотелось. Но кто-то ведь увидел это обличение, придумал его в угоду политической конъюнктуре. Нет, книги как дети… У тебя не будет сигареты? Люблю выкурить одну после сытного обеда.
– А как же твоя первая книга, да и прочие? Последний роман?
– Сегодня готов отречься от семидесяти процентов написанного в моём первом романе. Могу поклясться хоть на Библии, хоть на «Капитале» Маркса, – Аркадий развязано хихикнул. – Я давно разуверился в политике. Чем отличаются эти патриоты от либералов? И там, и там – либо проходимцы и жулики, либо фанатики. Первые отвратительны своим лицемерием, вторые – непроходимой глупостью и зашоренностью.
Артём был обескуражен. Ему вдруг показалось, что Аркадий уже совсем пьян и не понимает, что несёт.
– Но тогда получается, что во всех остальных своих книгах ты лицемерил! – выпалил молодой человек.
– Э-э-э, – протянул Пересвет. – Я их и не писал!
На это Артём уже не нашёлся, что сказать.
– Что? Удивлён? – Аркадий облизнул губы. – Вот не писал я их, и всё.
– Но!..
– Вот тебе и «но»! Про литературных негров, небось, подумал? Брось! Ни один литературный негр не напишет так, как написаны все мои книги. Негры пишут халтуру.
– Но тогда как?
– Очень просто. Когда вышла моя первая книга, я окунулся в политическую тусовку с головой, но очень быстро понял, в чём измазался. Сколько же там говна! Я сбежал сюда, в Австрию. Это всё устроила моя бывшая жена. Для пущего лоска в одном из интервью я, напустив туману, сказал, что меня вынудили уехать. Первая книга отлично выстрелила и неплохо кормила меня года два. Когда стало ясно, что деньги подходят к концу, я сел за вторую книгу. Но не смог написать ни строчки. О чём мне было писать, если я уже ни во что не верил? Мне помог
