style="font-size:15px;"> Объявление бегущей строкой: «Снятие похмельного синдрома материалом заказчика!».
Вообще-то в этом анекдоте Зевс почти ничего не понял; но прочувствовал – всем телом, заледеневшим от «братского привета» – практически полностью; кроме малой его части, находившейся сейчас в теплой норке, в… в общем, понятно где. А вот Гера ничего, по-прежнему пылала жаром, и даже хлопнула в очередной раз ладошкой по руке громовержца, которую тот вознамерился было отъять теперь уже от нежной поясницы, чтобы приветственно помахать и братцу, и Сизоворонкину, и каким-то девицам, которые выглядывали из-за плеча Аида-кузнеца, и на которых одежки было даже меньше, чем на нем.
Брату, в далеком прошлом повелителю Царства мертвых, никто не помешал махнуть заскорузлой ладонью, в которой была зажата какая-то черная плоская вещица. Такая же, но уже серебристая, была в руке Лешки-Геракла. Он ткнул эту безделушку чуть ли не наружу зеркала, и что-то прокричал. Увы – звуки волшебное стекло не пропускало. Тогда полубог, точнее, теперь уже полноценный, хоть и неопытный бог, постучал по этой коробочке и подмигнул заговорщицки, словно хотел сказать, подобно Карлсону, который живет на крыше: «Я улетаю, но скоро вернусь!».
Зеркало одним мгновением вернуло себе прежний вид, а именно – ошарашенную физиономию громовержца, да довольное, и немного нетерпеливое лицо Геры. Ее нетерпение можно было понять – ведь замороженная тушка олимпийского бога сейчас отличалась немыслимой твердостью, особенно в одной, самой главной своей части, только сейчас почувствовавшей неземной холод. Одна из первых земных ипостасей громовержца – вождь, правивший племенем вонючих грязных дикарей в незапамятные времена – подсказала: палочку, даже волшебную, можно нагреть, заставить запылать открытым огнем весьма нехитрым действием – трением. И он приступил к этому действу, медленно отогреваясь и телом и душой. Не оттаивало только изумление, подстегнутое словами богини, которые она выдавливала из себя по одному, прерывая фразу хриплыми стонами:
– И кто… этот Карлсон…, и… почему… он живет… на крыше?…
Должна быть в женщине какая-то загадка. Например – где у нее талия?
У богини талия была; не такая, что ее могли обхватить две ладошки Зевса в облике французского императора, а настоящая, такая, что на ней мужские ладони помещались вольготно, даже могли погулять, сместиться чуть выше, или чуть ниже – где все было словно создано для него, для единственного мужчины в ее жизни. В какой-то момент Зевс понял, что правая ладогь уже не обхватывает нежного бедрышка; что она занята посторонним предметом, который неведомо как попал в потную, сейчас крепко сжатую длань французского императора. Богиня уже не возражала. Она ловко выскользнула из объятий Наполеона, прежде нерушимых, а теперь вместо трех конечностей использующих лишь две, из которых только одна была рукой. Жозефина первой и показала неведомую коробочку –
