Пантеон, залитый светом,
Бессмертный храм немых теней,
Они под куполом собрались здесь,
Чтобы у стен, где вечный крест,
Всевластье слышалось сильней.
Моя душа по-прежнему разбита
Пока лакействуют, пока забыты
Величие и правда, закон и чистота,
Истории неотвратимый взор,
Фемиды горестный укор,
И те, кто упокоился в тени креста.
Изгнание и боль терплю покорно,
Унынье, стань моей короной!
Люблю теперь лишенья и нужду!
Дверь, поколоченную ветром,
И горя силуэт бесцветный,
Пришедший поутру.
Несчастье, испытания терпя,
Люблю ту сень, где я нашел тебя,
И вас, о чем душа поёт,
Достоинство и вера в добродетель,
Свобода, моего изгнания свидетель,
И преданности прерванный полет!
Джерси. Мне дорог этот берег,
Английский флаг полощет ветер,
Свободы защитив покой.
И черная вода с приливом странным,
Корабль – немых просторов странник,
И волн таинственный прибой.
Люблю я чаек в море сонном,
Несущем бисерные волны,
Что с бело-пепельным крылом,
То утонув в гигантских водах,
То снова устремляясь к звездам,
Как душу покидает боль.
Люблю торжественный утес,
Где вечны стон и горечь слез,
И совесть, обожженная плетьми,
Как волны у отвесных скал,
Бьет прямо в сердце наповал
Скорбящих над погибшими детьми.
VI. Другой правитель
I
Так значит, все старье ушло, и вот ваш консулат!
В погожие деньки, когда ничто не досаждало,
Ни лай бульдога и ни гневной гидры взгляд;
Как вражеский агент! Как буря, кидая кедры вряд,
Чтоб вам на голову обрушить, и в эти дни
За неимением Терсита, они подлее не смогли
Найти Дюпена, на нем остановили взгляд.
Когда ты пашешь, сеешь, глаз темных не смыкая,
Они уж предали народ, неся ему измену,
Шута Бобеша президентом называя,
В противовес Мандрену.
II
Звучал, как калебаса, его бесстрастный глас,
Блестящему оратору – насмешки и напасти
– Глупцы! Убогой, низменной душе дают подчас
Вершины безграничной власти;
В один прекрасный день, всему пришел конец,
Солдат с мечом в руках, оставив темный угол,
Вошёл в тот храм богов, где для людских сердец
Забрезжила
