от удара, Лида обернулась к мужчине, сказавшему это.
– …Полный распад и постепенная атрофия нервных… ярко выраженный патогенез. Где его электроэнцефалограмма?
Лида повернулась к заговорившему снова заведующему.
– Ваша единственная надежда – метод профессора Мальцева Вот вам ручка, распишитесь.
Лида по опыту знала, что подписывание официальных бумаг ничего хорошего не предвещает и отдернулась от ручки, как от скорпиона.
– Чего вы теряете? Где вы работаете?
– Ни… нигде.
– Вот видите. Низкий уровень интеллекта…
– Да подписывайте, чего вы ждете? Через год, другой, ваш сын превратится в полного идиота. Хотите на таких посмотреть?
Лида, перепуганная до крайности, только трясла головой.
– Не хотите? Тогда ставьте автограф, вы задерживаете столько людей. Вы мешаете работать. А мы, между прочем…
– Ладно, она и так подпишет. Не бойся, дочка, это же только означает, что ты знаешь о методе и согласна на лечение своего сына.
– Есть еще отец.
– Его подпись не обязательна, хватит и ее. Подписывай, это же только формальность.
Лида продолжала качать головой.
– Тогда сдавай его в интернат. Больше мы ничего не можем для него сделать.
Теперь уже качали головами все присутствующие.
– Выписываем?
– Давать направление в интернат?
– Подготовьте карту. Идите, чего вы ждете, мы и так потратили на вас столько времени, сколько идет научный доклад.
Лида встала, совершенно ошалело попятилась и выскочила за дверь, споткнувшись о порог.
В палате на две койки было тихо и прохладно. На одной из них спал пятилетний мальчик, у которого была внутричерепная гематома. Его мать тихонько шила, сидя за столом у окна.
Данилка сидел на второй койке и держал в руках маленькую иранскую машинку грузовичок. Перевернув ее вверх колесиками, он крутил их тихо и вяло.
– Он пописал в горшок, я его подержала, – сказала женщина, бросив короткий взгляд на Лиду. – пусть играет, у нас этих машинок вон, целая коробка.
Лида не слушала, она смотрела на сына. Тот крутил свои колесики и из приоткрытого рта его текла струйка слюны. И она внезапно увидела его взрослым по виду мужчиной, в такой же расслабленной позе сидящим на грязном полу в незнакомой комнате и крутящим колесики маленькой игрушечной машинки. И слюни лились из взрослого вислогубого рта. Увидела она это так ясно и живо, что сердце ее остановилось и к горлу подкатилась тошнота. Как подхваченная вихрем, она выскочила из палаты.
Заведующий в халате и мужчина в костюме стояли в коридоре и разговаривали.
– Конечно, профессор Григорьев прав, – говорил заведующий, когда Лида налетели на них, не в силах вовремя остановиться.
– Тише, женщина, –
